Сага о Кае Лютом

И снова чужая острая боль разбудила меня. Я оглянулся и не увидел пса, что сидел рядом, но всё ещё слышал его через стаю. Протянув руку, я ощупал землю поблизости, сначала наткнулся на корень дерева, потом нашел ногу того пса и дернул к себе. Тот не шелохнулся. Но он был жив. Я же видел его огонь внутри стаи! Так почему же он не проснулся? Я встал, помотал головой, прогоняя навалившуюся дремоту, легонько пнул засоню. Потом сильнее. Схватил его за грудки и поднял. Бездна! Из-за этого дерева я не видел ни зги. Зачем мы вообще решили заночевать под ним?

По спине прополз холодок. Я вспомнил, что ложились мы на лысом холме, усыпанном камнями. Не было тут никаких деревьев!

— К бою! — закричал я и швырнул свой страх прямо в стаю.

Хирдман в моей руке слегка пошевелился, кое-кто подскочил сразу, но далеко не все.

— Разжечь огонь! Скорее!

Я и сам отшвырнул сонного пса, нащупал на поясе мешочек с трутом и огнивом. Искру-то я высеку, а жечь что? Ни веток, ни хвороста, ни сухой травы. Тогда я содрал с ноги пса обмотку и в несколько движений поджег.

Утопи меня Нарл! Теперь, в свете от горящей вонючей обмотки, я ясно видел, что никакое это не дерево. Сторхельтовая тварь! Тело ее было сплетено из сотен колышущихся жгутов, которые наверху разделялись, напоминая ветки, а на концах этих веток истекали слюной головы-шишки. Почему я не услышал ее рунной силы прежде? Нет! Не так. Сейчас я понимал, что слышу ее уже давно, меня не шарахнуло ее внезапное появление, просто я будто бы привык к ней. Ведь я не удивляюсь всякий раз, когда вижу рядом с собой кого-то из ульверов, я привык ощущать их рунную силу.

Вокруг раздавались проклятия и возгласы проснувшихся хирдманов. Сбоку зажегся еще один огонь. Потом еще один.

— Уходим, пока она не напала! — велел я. — Вытащить всех, кто еще спит! Скорее!

Есть ли у этой твари глаза или уши? Может, мы успеем убраться от нее подальше?

И мы почти успели. С каждым вынесенным хирдманом ветки-жгуты тянулись всё ниже и ниже, а когда мы подхватили последнего — Видарссона, тварь всё же догадалась, что добыча уходит. И несколько жгутов с силой вонзились в его тело. Я подскочил, рубанул топором, но острая сталь отскочила так, будто ударилась во что-то мягкое, зато крепкое. Тогда я сунул к жгуту горящую обмотку. Твари это явно не понравилось, она заволновалась, замельтешила ветвями, но Видарссона не отпустила. Кто-то из хирдманов на скорую руку смастерил факел и тоже поднес огонь к вцепившимся жгутам, кто-то пытался рубить мечом…

— В Бездну! Вырежьте их!

Дагейд вспорол ножом бедро Видарссона и при пляшущем свете отхватил кусок его плоти с вгрызшимся жгутом. Брызнула кровь. Второй присосался к боку, третий — к голени. Хвала Скириру, они не вошли слишком глубоко.

Мы оттащили Видарссона в сторону. Благодаря дару Дударя кровь быстро остановилась и раны начали понемногу рубцеваться. А меня стало потрясывать от ужаса. Хорошо, что та тварь оказалась небыстрой. Хорошо, что она не напала сразу. И хорошо, что меня разбудила боль кого-то из стаи.

— К-к-коршун, — сквозь стучащие зубы проговорил я. Почему-то меня еще и знобило, хотя ночь была не особо холодной. — К-к-коршун!

— Тут я, — отозвался он. — Пытаюсь разбудить их.

— Н-н-надо раз-развести к-к-костер! К-к-кажись, она б-боится огня.

Через силу я заставил себя встать и нарубить веток. Свежие гореть будут плохо, но искать сухие долго, и мне не хотелось отходить от хирда. Вскоре взметнулись к небу клубы дыма и заплясали языки костра. Дагейд перевязывал раны Видарссона. Коршун сидел возле спящих ульверов и даже не пытался будить их. Квигульв топтался неподалеку, не сводя взгляда с дерева на холме. Нотхелм Бритт что-то бормотал на бриттском, то и дело касаясь пальцами своего лба. Псы нервно оглядывались назад и жались к огню.

— Разбудите их! Хоть пятки в огонь суйте! — сказал я.

— Видарссон спит, — медленно ответил Коршун, — а ему вон сколько мяса вырезали.

— А если они никогда не проснутся? — спросил Хундр.

Я подошел к спящему Стейну, легонько пнул, ущипнул за ухо, похлопал по щекам. Ничего. Поднял ему веко и увидел лишь закатившийся наверх зрачок.

— Бритт, почему ты не спишь? — спросил я. — Ты же хускарл. Спят только хускарлы и некоторые хельты.

Он пожал плечами:

— Я спал далеко, на краю.

Мои пальцы почему-то были липкими, хотя я не вляпывался ни в кровь, ни в грязь. Я понюхал их и учуял сладковатый медовый запах, потом наклонился к Стейну и ощупал его лицо и волосы. Он весь был липким.

— Слюна. Те жгуты… Ветки. С них что-то капало…

Я взял бурдюк с водой и плеснул Стейну в лицо. Ничего! Плеснул еще раз, его же рукавом протер ему рыло, снова полил. Тот лишь закряхтел в ответ.

— Промойте лица остальных. Глядишь, к утру очухаются.

Как только рассветет, вернемся к берегу и уйдем с этого Безднова острова. Ни один ярл не стоит всего моего хирда!

Глава 8