Сага о Тидреке из Берна

— Отважно скачешь, юноша. Может быть, у тебя есть в семье родичи, которые хорошо научили такому рыцарскому делу. Теперь слезай со своего коня, затяни потуже подпругу и получше подготовь его и себя самого, а затем садись верхом и держись передо мной, как я прежде держался перед тобой, и веди себя так, будто тебе вовсе ничего не нужно, кроме как не лишиться своего коня.

Эмлунг так и сделал и приготовился как можно расторопнее. Тогда Сигурд пришпорил своего коня и ударил толстым древком своего копья в середину его прекрасного щита так крепко и сильно, что этим самым древком отбросил Эмлунга с его коня далеко назад.

Затем Сигурд взял Скемминга за уздечку и молвил:

— Ты, добрый воин, теперь не владеешь своим конём, за которым приехал, и лишился другого, который, как я догадываюсь, обойдётся тебе весьма дорого, если ты, как мне кажется, потерял Скемминга, коня Видги. Сдаётся мне, что слишком многое ты отдал в залог, прежде чем получил его, и всё же он будет недоволен тем, что ты потерпел поражение, и теперь лучше будет смириться.

Эмлунг отвечает:

— Так показалось бы людям, которые трусливы, но ещё может получиться хорошее из нашего дела, даже если началось всё плохо.

Сигурд молвит:

— Что ты дашь взамен, чтобы получить коней, своего и того, которого утратил сейчас?

Эмлунг отвечает:

— Я сделаю для этого всё, что смогу, если это не будет позором для меня или моих родичей.

Тогда Сигурд молвит:

— Когда мы недавно встретились, я спрашивал, как твоё имя и какого ты рода, и ты был столь горд, что не захотел назвать мне свой род, но сейчас ответь на оба вопроса, если хочешь получить обоих своих коней.

Эмлунг отвечает:

— Если я утаил от тебя своё имя и род, когда у меня был мой конь, то будет хуже, если не утаю его теперь — мои товарищи скажут, что я заговорил из-за страха. Теперь уж я, конечно, не получу коней, ни своего, ни другого, хотя от этого зависит моё богатство или государство, и я стану терпеть позор и упрёки из-за этого.

Сигурд молвит:

— Я спрашиваю тебя об этом не поношения ради, а с признательностью: если ты, как я подозреваю, сын ярла Хорнбоги, моего родича, тогда я окажу тебе честь, а не бесчестье, но прежде я скажу тебе своё имя — меня зовут Сигурд Юнец.

Эмлунг молвил:

— Поскольку ты сейчас первым назвал своё имя и никто не принуждал тебя к этому, своё имя я тебе не скажу, пока ты не пообещаешь мне, и бог тому будет свидетель, что от этого мне не будет позора.

Сигурд отвечает:

— Конечно, это я обещаю тебе.

Эмлунг молвит:

— Моё имя — Эмлунг. Я — сын ярла Хорнбоги, как ты догадался, и мы, наверно, и правда в родстве.

Сигурд молвил:

— Ныне ты хорошо поступил, что не скрываешь более того, что ты мой родич. Я устрою так, что это принесёт тебе славу, а не бесславие.

Затем Сигурд спешился и сказал:

— Иди, добрый родич, возьми обоих своих коней, возвращайся к шатрам и скажи, что силой забрал у меня этого коня. И прежде чем ты уедешь, привяжи меня к этой липе и забери моё копьё, моего коня и щит.

Так они и сделали, и теперь Эмлунг поскакал обратно с обоими своими конями и, подъезжая к шатру, ехал резво и держался гордо.

204. Эмлунг возвращается с обоими конями

Конунг Тидрек и Видга стояли снаружи перед шатром и увидели возвращение Эмлунга.

Тут Видга молвит:

— Вот скачет Эмлунг, наш товарищ, сейчас он получил своего коня, и я догадываюсь, если то был Сигурд Юнец, как я думаю, что Эмлунг предложил ему за коней дары, а до этого поведал ему об их с ним родстве, а до этого заговорил со всей покорностью, а иначе бы ему никогда не возвратить коня.

Конунг Тидрек отвечает:

— Не думаю, что он забрал бы этого коня или что-либо иное у Сигурда Юнца супротив его воли, но, возможно, то другой человек, и он получил всё, что хотел.

Вот подъехал Эмлунг к шатру, и вышли ему навстречу его отец и товарищи, поприветствовали его и спросили, как он получил своего коня.

Эмлунг говорит:

— Когда я прибыл на тот горный склон, там уже находился человек, который забрал моего коня, и я поскакал на него изо всей мочи и ударил его своим копьём в щит — этот щит вы можете видеть здесь, — древко копья переломилось, но я сбросил его с коня и избил обломком древка. А расстался я с ним, привязав его к липе, и для этого я воспользовался его поясом и перевязью щита и разрезал перевязь своего меча, прежде чем он был связан так крепко, как мне хотелось. Он до сих пор стоит там, и я надеюсь, что сам он оттуда не вызволится.

Теперь все сказали, что он отважно получил своего коня, и выражали ему признательность.

Тут Видга говорит конунгу Тидреку:

— Сейчас я поскачу туда, где, по его словам, он встретился с этим человеком. Если то был Сигурд Юнец, как я думаю, то, возможно, это было сделано с хитростью и обманом. Если он ожидает меня у того дерева, то, когда мы с ним расстанемся, я буду знать наверняка, был ли то Сигурд Юнец или другой человек.

Конунгу это пришлось по нраву. Взял Видга своего коня и молвит:

— Будет великим позором, если тот человек стоит там привязанный и не может освободиться. Сейчас я, конечно, освобожу его, — и спешно пустился вскачь.