Саги огненных птиц

Ольгир ладонью накрыл её рот и тут же убрал руку, словно просил помолчать, и Ингрид больше не проронила ни слова. Она замерла в его руках. Как поводья, Ольгир держал её длинные волосы. Ингрид чувствовала напряжение в его пальцах и слышала, как шипел он змеёй, когда колтун не хотел так легко проскакивать меж зубчиков. Он дёргал, выдирая волосы, но Ингрид молчала.

Небрежно он выдернул целый пук волос, и тогда только Ингрид тихо вскрикнула от боли. Ольгир остановился и, убрав волосы с её шеи, наклонился и поцеловал её за ухом.

– Я заплету тебе косу?

Ингрид настороженно кивнула.

Ещё несколько раз он провёл по волосам, убеждаясь в том, что узлов и колтунов больше нет, а после разделил локоны на три части. Мозолистые и грубые пальцы цеплялись за волосы, не давая расправить их в гладкое полотно. Гребешок Ольгир положил на колени Ингрид.

– О чём думаешь? – спросил он, и этот вопрос застал её врасплох.

– О реке, – чуть помедлив, ответила Ингрид. – Прежде я мыла волосы с глиной, что собирала на берегу…

Ольгир ничего не ответил. Разобрать на три ровные пряди у него не получилось, и теперь он снова разделил волосы гребнем, сравнивая прядки на ощупь.

– Ты говорил, что когда я стану твоей женой, то смогу распоряжаться, – вдруг произнесла Ингрид и попыталась повернуться лицом к Ольгиру, но он отвернул её голову от себя.

– Не шевелись. Ты мне мешаешь, – грозно прошептал он.

Ингрид и сама подивилась своей смелости, но вспомнив, каким жалким выглядел Ольгир, когда только вошёл в покои, продолжила:

– Я бы хотела попросить о встрече со своим отцом. Ты можешь отправить со мной своих рыжих псов, чтобы быть уверенным, что я не сбегу.

Ольгир неопределённо хмыкнул. Этот звук больше походил на согласие, нежели на строгий отказ.

– Ты так скучаешь по своему старику? – Кажется, в его голосе проскользнуло что-то ласковое. Или показалось.

Он поцеловал её в оголившееся плечо, когда собрал со спины все волосы. Шумно и горячо дохнул. Ингрид поморщилась.

– Да, правда скучаю, – почти бесшумно ответила она. – Он там совсем один. Вся семья его погибла. Я одна у него.

Ингрид снова ойкнула – так больно он цеплял волосы. Коса выходила тугая, словно верёвка. Впору вешаться на ней.

Вдруг Ольгир дёрнул сильнее обычного.

– Ты знала, что у тебя есть седые волосы?

Ингрид не отвечала. Конечно же, она не знала, но не стала говорить об этом конунгу.

Ольгир заплёл до середины, когда это ему наконец наскучило. Он грубо повалил Ингрид на меха, по-прежнему сжимая в своей руке косу, и подмял жену под себя. Она, не совладав с собой, тонко вскрикнула – воспоминания о брачной ночи нахлынули на неё, вытесняя из головы все прочие мысли. Ингрид попыталась извернуться, но Ольгир сильно потянул её за волосы, подчиняя себе.

– Пусти, – прошипела она.

Ольгир ослабил хватку, но чёрная коса всё ещё была намотана на его правую руку.

– Почему ты до сих пор в верхней одежде? – Он говорил негромко, но это пугало сильнее любого крика.

– Хочу попробовать вновь заколоть тебя фибулой, – зло произнесла Ингрид, и Ольгир усмехнулся.

– Тебе не справиться со мной, троллья принцесса.

– Это мы ещё посмотрим.

От тела Ольгира исходил жар, прежде подавленный, пленённый. Ингрид обожгло поцелуями.

– Нас очень неудачно прервали, – прошептал он.

Его рука крепко держала за волосы, на этот раз – у самого основания косы, кончик которой уже успел растрепаться на мехах.

– Я не хочу, – твёрдо произнесла Ингрид, пытаясь совладать с собой. Отдаться во второй раз казалось ещё страшнее, чем в первый. Теперь она знала, какая боль её ждёт.

– Зато я хочу.

– Пусти! – повторила она.

– Не пущу, – он произнёс это нежно, и оттого слова звучали как издевательство.

– Ненавижу тебя.

– А я тебя обожаю.

Ольгир медленно потянул за косу, выгибая Ингрид шею. Он провёл рукой по смуглой коже и запустил руку под платье, после принялся сам расстёгивать фибулы, и освобождать Ингрид от одежд. Бусы скатились на меха, а после на пол, стуча и звеня хрусталём и серебром.

– Может, где-то ещё у тебя есть острые клыки? – прошептал Ольгир, трогая большим пальцем остриё иглы фибулы. Затем он бросил её на пол. – Лучше скажи сейчас, пока не поздно.

– Отпусти, – выдохнула Ингрид. – Это ты зверь. У меня нет клыков.

Ольгир коротко рассмеялся. Губа его дёрнулась в попытке изобразить ухмылку.

– Говоришь, я зверь?

Ингрид извернулась, приподнялась на кровати, схватилась руками за его ладонь, что всё ещё крепко держала её за волосы, заглянула Ольгиру прямо в глаза. Глухая чернота виделась сейчас на месте очей – дрожащая тень лежала на его лице. Но Ингрид показалось, что эта тьма сидит даже глубже – она пожирала Ольгира изнутри. Он был чем-то болен.

Ольгир снова коснулся её голой шеи, поглаживая укусы, синими пятнами темнеющие на коже, сначала пальцами, а после – сухими губами.

– Если ты ещё раз так назовёшь меня, я удушу тебя твоей же косой, троллья принцесса.

Он погладил её волосы, разбросанные по мехам и подушкам. Ингрид всем телом чувствовала, как в нём клокочет злость вперемешку с плотским желанием. Что так разозлило его, когда он ушёл?

– Твоей прекрасной косой…