Сайт нашего города

Их определили жить в сарае со свиньями, коровами и прочей живностью. Спали они в стогах сена даже зимой. Мой отец тогда простудился и чуть не умер от воспаления лёгких, а бабушка очень боялась, что его убьют, так как больных остарбайтеров не лечили, а сразу убивали. Некоторые из братьев и сестёр отца умерли от холода, голода и тяжёлой работы. Дети, вне зависимости от возраста, работали наравне со взрослыми: выгребали навоз, пахали землю и собирали урожай. Всё для великой арийской расы, которой было не по чину заниматься такой низкой и грязной работой.

Хозяева кормили русских детей из корыта, как и своих животных. И это был не самый худший вариант. Сильные, хорошо откормленные животные при этом постоянно лезли в корыто для детей, так как ревновали, что хозяева кормят ещё вот этих маленьких человеческих детёнышей. Отец запомнил, как его укусила за палец огромная свинья. Она поела из своего корыта и сунулась к ним, к детям, которые руками тоже что-то ели из корыта. Он тогда испугался даже не боли, а мысли о том, что массовым безумием и ненавистью ко всему миру заражается не только какой-то народ, но и все свиньи, коровы и лошади этого народа. Ему казалось, что даже мыши и крысы, которые шныряли ночью по сараю целыми стаями, тоже кусали их, спящих, измотанных рабским трудом детей, не из-за своей кусачей натуры, а по причине всё той же расовой ненависти. И опять-таки было странно, что у высшей расы тоже есть крысы, мыши и даже тараканы. И эта высшая раса ничего не может с ними поделать.

Сейчас стали раздаваться голоса, что узникам фашизма попадались и «хорошие хозяева», забывая или не обращая внимания на тот факт, что человек, который провозгласил себя хозяином другого человека – это уже как бы не вполне человек. И говорят об этом порой сами жертвы таких вот «хозяев». Они не понимают, что с ними обращались пусть не как с животными, а как с полезными домашними животными, которых уже не бьют, сносно кормят, но только ради того, чтобы они и дальше выполняли функции полезного скота. Высшая раса не способна любить просто людей, она может их только использовать. Вещами тоже все пользуются по-разному: кто-то бережно эксплуатирует свою бытовую технику, а у кого-то она постоянно ломается и выходит из строя, поэтому её заменяют новой.

В конце концов, высшая раса пала под натиском «неполноценных» народов. Тогда, в мае 1945-го вся Германия была объята огнём, свирепствовали мародёры, немцы уже убивали друг друга за кусок хлеба, за клочок сена. А немецкие матери рыдали над своими убитыми сыновьями-подростками, которыми Гитлер спешно затыкал бреши разбитой армии. Высшая раса дошла до самых низких поступков.

Отцу на тот момент шёл седьмой год. Из всех детей их огромного рода уцелел только он, его старший брат, которому было около девяти лет, и две двоюродные сестры. Одна из них потом умерла где-то в Латвии, когда они возвращались домой.

Дома их ждал разрушенный дом и… ненависть со стороны некоторых соотечественников. Эти «некоторые» сразу зачислили их в предатели. Им повезло оказаться далеко от этой страшной бойни и теперь зачем-то захотелось всех опалённых войной хоть как-то измазать грязью. Советские люди тогда все как-то разделились на фронтовиков, тыловиков, оккупированных и прочие группы граждан по отношению в этой войне. Конфликты были нешуточные. Распадались целые семьи. Брат-фронтовик мог не простить своей сестре, что она за время войны нашла себе в мужья какую-нибудь «тыловую крысу». Тыловики в свою очередь упрекали оккупированных, что те «немцам жопу лизали, когда мы обеспечивали фронт танками и снарядами». У побывавших в оккупации не было слов для объяснений, а только боль и ярость, поэтому у них чаще в ход шли кулаки.

Бабушка рассказывала, как после войны один бывший фронтовик упрекнул забавы ради каких-то баб с их улицы, что они «заигрывали тут с полицаями, пока мы там кровь проливали». И как эти бабы потом гнали его вилами и граблями по улице и кричали:

– А что же ты, паскуда, отступал до самой Волги?! Что же ты, защитник хренов, оставил нас с детьми и стариками один на один с вооружённым до зубов супостатом!

В это трудно поверить, но я знаю таких людей, которые на этой почве до сих пор не общаются. До сих пор! Хотя и живут рядом, на соседних улицах, в соседних домах. А вот это «пока мы там кровь проливали!» многие мужики любят орать до сих пор. Даже среди моих ровесников уже такие крикуны появились, хотя они и в армии-то никогда не служили.