Сайт нашего города

И я представляю, насколько эти «игры» могут шокировать и даже убивать стариков, если они удивляют моё анархическое поколение, на юности которого переломились и государственный режим, и государственная идеология, и вообще всё, что только могло переломиться и изогнуться под порывами «ветра перемен».

Психологи утверждают, что многие проблемы в обществе проистекают от нарушения общения между людьми, между поколениями. Это утверждение часто используется в рекламе операторов мобильной связи. Дескать, общайся за ноль центов в минуту и горя не знай. Показывают при этом говорливых статистов, которым по ходу действия прямо-таки невтерпёж звякнуть хоть кому-нибудь, дабы сообщить, что они в данный момент находятся там-то с тем-то и делают они то-то и так-то. Говорят много и долго, затрачивают на оплату телефонных разговоров бешеные деньги, но вместо общения нарастает только непонимание и раздражение, почему кто-то не позвонил вовремя и не доложил, какого цвета трусы на нём сегодня. А просто общение заключается не в беспрерывной эксплуатации речевого аппарата. Иногда и молчание лучше опишет, что у человека на душе. Есть такой древний обычай, как минута молчания, когда тишина расскажет людям больше всех учебников по истории.

Я не помню, кто именно из взрослых моей семьи рассказывал нам о войне. Но я помню словно бы с самого рождения, что фашизм – это зло. Поколение родителей на себе испытало, что такое высшая раса, и на чём держится её липовое величие. У несовершенных людей так заведено, что величие одних всегда держится на унижении других. Так было и у немцев, и у русских, и у всех остальных народов. Возможно, когда-нибудь человечество научится своё величие – если оно кому надо до зарезу – держать на своих плечах и только на своих. Величие же арийской расы было хлипким уже потому, что опиралось на унижение детей: славянских, семитских и даже немецких.

Представьте себе какого-нибудь здоровенного бюргера середины прошлого века, который живёт трудом пленных детей на каменоломнях, и как он хвалится своим могуществом? Так у Радищева в знаменитом «Путешествии…» описан некий великий земледелец, который не нашёл себя в столичной службе и удалился в деревню. Сам он никогда не касался сохи, но уподобил крестьян своих сельскохозяйственным орудиям, которым по его мудрому мнению не нужны были ни пища, ни одежда, ни жильё. При таком раскладе дела его пошли очень хорошо, и даже в неурожайный год уродился «хлеб сам-четверг», а о нём самом по округе пошла слава, как о «знаменитом земледельце».

И заклинит же так иного социопата, чтобы его считали выдающимся хоть в чём-нибудь, что он способен убедить в этом целую нацию. Не самую глупую, следует сказать, а нацию выдающихся учёных и философов, литераторов и композиторов. И вот эта умнейшая нация послушно согласилась, что, благодаря своей избранности, она имеет законное право унижать и даже уничтожать другие народы. Такие болезни не длятся долго – нужны колоссальные запасы силы и энергии для ора и визга с трибун о своём величии и о ничтожестве всех остальных. Когда эти силы иссякают, наступает кризис и медленное, болезненное выздоровление. Не у всех, конечно же.

Немцы переболели этой болезнью в середине ХХ века, а в конце века решили покаяться. По окончании столетия мир как-то невольно старается оценить вековой путь и сделать работу над ошибками, а уж по завершении тысячелетия – и подавно. Какой тут к чёрту Третий Рейх, если третье тысячелетие на носу! Папа римско-католической церкви именно на рубеже тысячелетий покаялся перед всем миром за Инквизицию и прочие «перегибы», какие всегда происходят, когда власть попадает в руки жестоких садистов и гнусных мизантропов. Работу над ошибками делать как бы поздно, но надо хотя бы предупредить ныне живущих об опасности такой ядовито-привлекательной идеи, что какая-либо нация, религия или политический строй имеют право считаться избранными и высшими, а потому непогрешимыми в своих деяниях.

И вот дети и внуки тех, кто болел фашизмом и бредил Третьим Рейхом, решили покаяться за своих отцов и дедов хотя бы перед детьми, которые благодаря этому взрослому и совершенно осознанному бреду были лишены самого детства. Перед детьми без детства, перед детьми, которых никто не считал цветами жизни, и поэтому они были вынуждены стать взрослыми уже в таком нежном возрасте. Теперь-то они уже не дети, многие из них приблизились к завершению земного пути, а кто-то уже перешагнул в мир иной, но после 50-летия Победы появился такой статус, как «бывшие малолетние узники фашизма».