Сайт нашего города

А наши старики продолжают оставаться просто людьми. Быть просто людьми в наше время ой как не просто! Они становятся особенно сентиментальными накануне Дня Победы. Отец иногда плачет в этот День, когда смотрит по телевизору кинохронику военных лет. По-мужски, неслышно, потому что стесняется слёз. Но я-то слышу, и мне жалко, что я не могу отомстить за него, за его боль. И я в какой-то степени тайно радуюсь, когда на День Победы отключают электричество, чтобы он не смотрел эту кинохронику. Он, как и другие люди его поколения, не любит многочисленные концерты в этот День, когда современные артисты эстрады, которых мы все привыкли видеть почти раздетыми по поводу и без, что-то заученно поют о войне словно бы для отчёта, а завтра они снова перейдут на свои привычные песни о чём-то совершенно другом. Они могут пропеть «Синий платочек», но это уже не то, подделка. А старшее поколение остро это чувствует и судит категорично, но оно заслужило это право. Отец любит в этот День слушать только Хворостовского и смотреть кинохронику, которую весь мир, наверно, уже помнит наизусть, но она не приедается. Вот показывают улыбающихся детей при погрузке на баржу для эвакуации, а дети улыбаются, потому что им всё любопытно и интересно. А вот сильный немецкий солдат рукоятью плети поворачивает к себе лицо какой-то беспомощной старухи, так что хочется крикнуть ему: «Убери свои поганые лапы от этой женщины!» И вот уже эти пленные немецкие солдаты просят у измученных войной русских женщин «хлебушка». И просто живые люди, которых немцы ещё недавно называли «недочеловеками», дают этой поверженной высшей расе хлеб, воду и даже что-то из продуктов, хотя в стране после бойни у самих каждая крошка на счету. И такие просто живые люди – это и есть высшая раса, сверхчеловеки, которые смогли выстоять и сохранить в себе человечность, какую-то живую искру, чтобы после пережитого ада протягивать хлеб оголодавшим создателям этого самого ада.

Такие вот прекрасные люди. И если я иногда не могу поступить подло, то только потому, что не имею на это права, так как я – их ребёнок, их росток, а они – мои корни, от которых мне не хочется отрываться, даже если и будут отрывать. Потому что они по-настоящему красивые и сильные люди. Потому что на самом деле от корней нельзя оторвать, если росток сам того не захочет. Я не верю тем, кто скулит, что их вот-де оторвали и от Бога, и от корней, и от главных жизненных ценностей, поэтому ничего не остаётся, как вести себя «Иваном, родства не помнящим». Просто они сами никогда не тяготели и не были привязаны к тому, от чего их якобы оторвали – вот прямо всем миром за ноги тащили, чтобы оторвать, а затем заставить полюбить чужие ценности, чужих идолов, чужие корни. Я опять же не верю, что можно заставить полюбить что-то – это противоречит самой природе любви.

С кем мы останемся, когда эти прекрасные и сильные люди, справившиеся и со спесью «высшей» расы, и с живодёрами из «родного» НКВД, уйдут? И останемся ли мы вообще, когда они уйдут? Кого мы сможем расспросить о той живой истории, свидетелями которой они были? Двадцатипятилетних выпускников Гарварда?

Как же всё-таки хорошо, что в моей жизни есть место тем просто живым людям, о которых мой рассказ. Как хорошо, что где-то во мне есть какой-то атом, а может и целая молекула, которые в случае необходимости подают какой-то неуловимый сигнал: «Постарайся остаться просто живым человеком». Хотя я иногда ловлю себя на мысли, что не смогла бы вот так отдать свой хлеб врагам. Я почему-то хочу им плюнуть в морду, хотя и понимаю, что это дико и глупо. Ведь это на самом деле очень трудно – быть обычным живым человеком. Не суперменом, который всем твердит о своём превосходстве и в доказательство оного умеет только головы рубить несогласным, а просто живым человеком с сердцем и душой; который следует не временным истерикам, а вечным ценностям, согласно которым нормальный живой человек всегда протянет руку помощи тому, кто столь высоко вознёсся, а потом так больно упал с головокружительной высоты своих амбиций, заблуждений и предрассудков.

Сегодня, в третьем тысячелетии, когда нетерпимое отношение к кому-либо непохожему на тебя считается серьёзным пороком, когда заводится речь даже о защите прав бездомных животных, как-то уже и не верится, что когда-то была возможна такая ненависть и совершенно сознательное уничтожение одного народа другим только за его национальную принадлежность. Хотя, кто знает, чего можно ждать от граждан нового тысячелетия, если внуки и правнуки борцов с фашизмом увлекаются играми в этот самый фашизм. Они, может быть, ещё больше всех нас «удивят».

Один народ всегда отличается от другого. И что такого в том, что народы отличаются друг от друга биологически и психологически? Почему кого-то это так задевает и коробит? Так было и так будет. Видимо, так и должно быть, поэтому никто из людей никогда не сможет перекроить эту схему мироустройства. А равенство возможно только по уму.