Сайт нашего города

И у каждого народа есть свои заблудшие овцы, которые бредят о своём превосходстве. А есть просто живые люди, которые умеют сохранить в себе человеческое начало. Они-то и являются главным достоянием нации. Но часто именно по мордахам заблудших овец судят о целом народе, потому что овцы создают вокруг себя слишком много шума и поднимают слишком много пыли.

Трудно быть просто живым человеком. Но важно оставаться просто человеком, несмотря ни на что. Есть мнение, что трудно быть Богом. Но человек может быть не Богом, а только богом, божком. И быть таким богом в человеческом исполнении как раз очень легко. Часто бывает, что ничего кроме глупости для этой роли и не требуется. А вот быть человеком – это всегда высшее искусство для людей. Особенно в наш техногенный и финансово зависимый век, когда русские мальчики и девочки так полюбили играть в фашистов, суперменов и прочую муть.

Волчьи нравы

В пионерские годы я состояла в редколлегии школьной стенгазеты. В середине 80-ых годов, когда в стране стали искренне верить в наступление справедливых времён, было ужасно интересно создавать газету, формировать общественное мнение, как бы сказали сейчас. Мы просиживали допоздна в пионерской комнате, заваленной выгоревшими транспарантами и флагами, и с азартом спорили о том, что написать в главной статье и кого пропесочить в карикатурах.

Главным редактором у нас был Генка Лукрецкий из старших классов, который консолидировал и направлял наши стихийные творческие порывы, потому что, как он сам говорил, уже собаку съел на этом деле. Когда мы приносили какой-нибудь стишок или заметку, он гениально изображал из себя редактора крупной столичной газеты, которого постоянно отвлекают от важных дел, что приносят всякую ерундень вместо стоящих работ.

– Понимаешь, ярче надо, выразительнее о таких вещах писать! – ерошил он свою рыжую шевелюру. – Это же не рассказ, как я провёл лето.

Эта была такая своеобразная игра во взрослых, и нам она очень нравилась. Наша стенгазета даже несколько раз занимала первые места на каких-то смотрах, коих в то время было в избытке. Это придавало огромную значимость нашим действиям и задавало стимул к дальнейшему творчеству.

Приближался праздник Победы, и нам поручили взять интервью у ветеранов Великой Отечественной войны, какие проживали в городе и его окрестностях, чтобы потом с их слов написать рассказ о подвиге в годы войны. Это было очень ответственное задание, поэтому Генка счёл своим долгом дать такое напутствие:

– Поменьше лирики, побольше героизма. Помните, что «в наши дни писатель тот, кто напишет марш и лозунг», поэтому «уберите этот торт».[14] Надо так написать о подвиге, чтобы всякий прочитавший захотел бы повторить его! Понятно?

– Ага, – ответили все, а Инна Бородина из параллельного класса спросила:

– Гена, а можно напечатать мои стихи о мае?

– О Дне Победы?

– Нет, просто о мае, о весне…

– Нельзя! Вы мне весь выпуск запорите своей весной! – Генка в сердцах хлопнул дланью по столу. – Хватит «тинтидликать мандолиной, дундудеть виолончелью»! Я же сказал: побольше героизма. «В испытанье битв и бед с вами, что ли, мы полезем? В наше время тот – поэт, тот – писатель, кто полезен». Ясно? – и он для пущей выразительности сжал кулак, словно у него в руке было знамя или штык, и потряс им.

Мы только вздохнули в ответ: «Надоел ты со своим героизмом, старый дурень».

Нам с Инной поручили посетить ветерана Вишневского Михаила Васильевича, который жил далеко от школы в Боярышниковом переулке на другом конце города, где я никогда не была. Мы разделились на группы по два-три человека, чтобы не скучно было. Все старались выбрать адреса тех ветеранов, которые живут поближе к ним, поэтому Генка придумал тащить жребий. Кому-то выпало ехать в соседнюю деревню, куда ещё неизвестно, когда идёт автобус и идёт ли вообще. Кому-то – счастливчики! – совсем рядом с домом, а нам достался Боярышников переулок.

Ко Дню Победы вспоминали ветеранов и начинали их посещать. Сами ветераны тоже приходили в школу на уроки мужества, как их тогда называли. Эти люди были очень бодрые и подтянутые, хотя многим в то время уже было под семьдесят. Тимуровцы помечали их дома маленькими звёздочками. Мальчишки выпиливали эти звёздочки на уроке труда, а девочки раскрашивали красной краской.

Великая Отечественная в те годы представлялась нам каким-то сплошным парадом под бодрые звуки марша и солдатские частушки. Позже эта помпезность куда-то улетучилась, и теперь та война в воображении выглядит большой незаживающей до сих пор раной с кровоточащими рваными краями, которая расширяется дальше и втягивает всё новые поколения. И только сейчас начинаешь понимать, что в годы той войны произошла настоящая катастрофа, трагедия, оправиться от которой уже невозможно.

С ветеранами же очень интересно было общаться. С людьми вообще крайне интересно общаться, но, когда человек жил в другую эпоху, интересно вдвойне. Тогда превращаешься в одно большое ухо и вешаешь его на гвоздь внимания.