Сахар со стеклом

— В нём столько тьмы, что ты себе даже представить не можешь. А со мной ты могла бы попробовать, по-настоящему попробовать.

Я не успеваю ничего возразить, как Антон впивается своим ртом в мой. Его пальцы вцепляются мне в плечи, давят больно, сжимают.

— Пусти, — пытаюсь оттолкнуть парня, но он сильнее, выше меня. — Прекрати, пожалуйста!

Но Ермолаенко плевать. Он пьян и зол. Я понимаю, что с самого начала вечера это была игра, в которой основным призом была не я, а желание как можно сильнее насолить Шевцову. Старая вражда, тихая зависть. Только вот парень не учёл, что Шевцову плевать на меня, он ненавидит свою навязанную ненастоящую сестру.

— Антон!

Моё сопротивление тщетно и смешно. Я чувствую слёзы бессилия на своих щеках, когда цепкие пальцы Антона сдавливают грудь, а сам он продолжает облизывать мою шею. Мерзко, противно, тошнотворно. По горлу вверх ползёт отвращение. Тело больно врезается в бетонную стену, когда Антон резко прижимает меня своими бёдрами, комкает низ платья, сжимая кожу на бедре до синяков.

— Пусти же меня! — я уже рыдаю в голос.

— Отойди от неё, — звенящей сталью разрезает спёртый воздух коридора.

Глава 26

Маша

— Отойди от неё, — звенящей сталью разрезает спёртый воздух коридора.

Шевцов стоит за спиной Антона. Взгляд звериный, ошалелый. У Ермолаева будто переключатель какой-то срабатывает. Он хмыкает и отстраняется, смотрит на Лекса. А мне только доли секунды и надо, чтобы вырваться из его лап.

В два шага я оказываюсь за спиной сводного брата, а он и бровью не ведёт. Плечи напряжены, что аж рубашка дыбом, руки сжаты в кулаки. Как тигр, который подобрался весь и сейчас сделает смертельный бросок.

Антон засовывает руки в карманы брюк и вальяжно приваливается к стене. Достаёт сигарету и закуривает.

— Десять минут, — говорит Ермолай.

— Пять, — рявкает Шевцов, а потом разворачивается ко мне.

Я ничего не понимаю, но всё же радуюсь, что стычки не произошло. Ничем хорошим бы это не закончилось.

— Лёша, я… — из самого горла вырывается жалкий всхлип.

— Заткнись, — как пощёчина.

Шевцов больно сжимает пальцы на моей руке чуть выше локтя и толкает впереди себя. Резко и грубо. А я корю себя, ругаю на чём свет стоит, что попёрлась в этот клуб, как дура повелась на медовые речи Антона. С одной стороны, чувствую облегчение, что Лекс появился так вовремя. Кто его знает, на что бы пошёл Антон. С другой стороны, сейчас я боюсь Шевцова как никогда.

В гардеробе Алексей сам забирает наши вещи, а потом почти швыряет мне в руки пальто. Я не смотрю на него, не смею глаза поднять. Только они продолжают предательски слезиться, а губы дрожать. Хочу скорее оказаться в кровати, унять дрожь в пальцах, засунув ладони под подушку. Но нужно успокоиться, привести себя в порядок — нельзя в таком виде, в растрёпанных чувствах на глаза маме и Виктору показываться. Осталось только пережить поездку в машине вдвоём с Шевцовым.

Мы выходим на улицу. Молчим. Вдруг я замечаю, что за нами из клуба выходит Антон, а с ним трое парней. Они смотрят в нашу сторону, что-то друг другу негромко говорят, но что именно, я уже не слышу, потому что мы отошли слишком далеко.

Внутри от ужаса всё холодеет. Их четверо, а Алексей один. Я не в счёт. Теперь эти «через десять минут» становятся понятны. Они же убить его могут или покалечат так, что потом до кучи всё не соберёшь. А что потом со мной могут сделать, мне и думать страшно.

— Лёша… — я застываю на месте, кивая на парней сзади, чувствую, что дышать от страха становится трудно.

— Пошла, — толкает он меня, — чего стала.

Не успеваю ничего ответить на эту грубость, как из-за угла клуба нам навстречу выруливают трое. Сначала пугаюсь ещё сильнее, но потом облегчённо выдыхаю, узнав в них Должанова и Ларинцева. Третий парень мне незнаком.

— Здорово! — Должанов протягивает руку Шевцову, тот отвечает ему и другим двоим.

— Привет, мисс Ледышка, — Максим Ларинцев ослепительно улыбается, будто он сюда не на стычку приехал, а на светский приём.

Должанов просто кивает мне. Без привычной ухмылочки или пошлых шуточек. Сосредоточен и серьёзен.

Шевцов смотрит на Макса, тот, перехватив взгляд друга, берёт меня под руку.

— Пойдём, Ледышка, маленьким девочкам пора домой в тёплую постельку. А мальчикам надо поболтать немного.

Он уводит меня за угол клуба, а я подчиняюсь, словно в ступоре, даже слова не говорю, пока мы не подходим к стоянке такси.

— Максим, я не могу уехать. Что я скажу родителям? Мне страшно за вас.

Развесила сопли как маленькая, и самой стыдно. А парень лишь ухмыляется, приобнимая меня за плечи.

— Можешь. И уедешь. Не волнуйся, родители особо не удивятся, что Лёха домой не торопится. А за нас не беспокойся, мы просто чуток поболтаем с Ермолаем. О том, о сём.

Макс натягивает мне на голову капюшон и легонько щёлкает по носу.

— Карим! — окликает он таксиста.

— Привет, Макс, — к нам подходит улыбчивый чернявый парнишка.

— Эту леди нужно отвезти домой к Лексу. И не лихач там по дороге.

— Понял.