Сахара

Говорю марабуту, чтобы он забирал свое барахло и слазил с машины. У Кары от изумления глаза лезут из орбит, но он переводит. Старик не верит собственным ушам.

Марабут — это колдун, лицо, к которому все испытывают страх и уважение. Он что-то бормочет себе под нос, явно не понимая сложившейся ситуации. Ведь нельзя же оставлять человека посреди Танезруфта! А мне наплевать! Пускай ему помогает аллах.

Посреди всеобщего молчания приказываю скинуть вещи старика и даю приказ выезжать. Старик застыл неподвижно; похоже, что он все еще не верит.

В моем зеркальце заднего вида белый неподвижный силуэт быстро исчезает в тумане пыли, поднятой колонной. Чувствую, что помощники испытывают изумление, если не потрясение, и просто страх. Они никак не могут понять, насколько далеко может продвинуться мое безумие. Проезжаю километров пятнадцать, останавливаю грузовик, ожидаю с полчаса, после чего заворачиваю. Этого урока должно будет хватить.

Старик все так же торчит в том самом месте, где я его оставил. Делаю широкий разворот. Кара высаживается.

— Переведи ему: здесь кричать на кого-либо могу только я.

Кара переводит.

— Хочешь ехать снова, старик?

Улыбка растягивается от уха до уха. Я вижу облегчение и радость простого мужика: я оставляю его посреди пустыни, а он улыбается, когда возвращаюсь за ним.

— Понятно? Не будешь кричать?

Снова широченная улыбка.

— Нет, господин, я уже не кричу. Я хороший, просто усрался от страха.

— Кара, грузи его шмотки.

* * *

Грузовики едут тиральерой. Работающие на полном газу двигатели наверняка слышны за несколько километров, если имеется кто-либо, чтобы слышать их там. За конвоем вздымается туман белой пыли. Сейчас мы образуем нерегулярную линию по всей ширине тракта. Металлические части отражают яростное солнце.

Кучи товара на прицепах, табуны людей: пассажиров и помощников лишь усиливают впечатление могущества. Двенадцать мчащихся по дороге чудищ, кажется, пожирают песок. Я наслаждаюсь чувством силы, исходящей от этой направляющейся вперед армии. На мой сигнал все весело отвечают своими клаксонами. Ничто нас не удержит! Я обязательно доставлю всех на другой берег. Мы с Джеки обязательно получим надлежащие нам бабки.

* * *

В своей норе таможенник Рабах наверняка вертится от злости. Как же, он мечтал меня прижучить. В Адраре на заправке я оставил для него записочку. «Эншиш Физокак — Поцелуй меня в задницу, таможенник». И подписался. Что таможенник, бесишься, небось? Чарли наколол тебя еще раз!

Мне этот Рабах нравится, ведь он тоже часть этого приключения.

Парни держатся хорошо. Они довольны, что находятся здесь. Время от времени Капоне приближается к моему грузовику и громко трубит либо просто посылает знаки рукой. Помощники с разных прицепов перекрикиваются друг с другом. Я люблю их и правильно сделал, что забрал с собой так много.

Рядом со мной заснул Кара. Это настоящий друг, простодушный и умный. И он прекрасно способен позаботиться о моих нуждах. Каждый вечер он готовит мне постель, помогает снять и одеть халат. Я люблю его.

Я всех люблю.

* * *

Вскоре я встречусь с Радижах, моей малышкой из племени тамачек. У меня имеются все подарки из списка, который она приготовила своей ручонкой старательной ученицы на листике в клеточку. Имеются у меня и все подарки для ее отца. Через несколько дней я сыграю в Тессалит свадьбу со своей малышкой из пустыни. Больше ждать я уже не хочу. Ведь может кончиться тем, что кто-нибудь заберет ее, если только я не наложу на нее свои лапы.

Радижах — это воплощение чистоты, которая мне так нужна, и которой женщины никогда не дают, разве что, обманывая. Там, в Тессалит, все ожидают эту свадьбу. Во время последнего пребывания там какой-то негритенок подошел ко мне словно к коллеге и с серьезным выражением на лице сообщил мне, что моя невеста ходила с ним в один класс, то есть — в первый.

Это еще одна из тех вещей, которые случаются мало с кем.

Уже потом, когда она будет способна принять меня в дословном смысле, я научу ее, как это делать. Ну а потом всегда постараюсь обеспечить позицию, надлежащую ей как принцессе.

* * *

Пару раз долго жму на клаксон. Грузовики притормаживают. Конвой выстраивается гуськом за мной, после чего все останавливаются. Раз и Два тут же хлопочут с маслом и водой. Приказываю Капоне заправить машины из своей цистерны. Я в великолепной форме, и сегодня жертвой моего превосходного настроения падет Самюэль Граповиц.

В плоской словно столешница пустыне невозможно найти скрытого от посторонних глаз, чтобы опорожниться. Поэтому берешь грузовик, отъезжаешь метров на двести, и в нормальных условиях тебе обеспечен покой.

После обеда Самюэль отъезжает, чтобы отдать дань природе. Лежа на песке, я вижу, как он устраивается под прикрытием грузовика где-то в сотне метров от меня.

Вытаскиваю из кабины карабин «Везербай» для охоты на слонов и ложусь на земле. Заинтригованные люди окружают меня. Благодаря прицелу Цейса, это оружие исключительно меткое. «Пачку сигарет с расстояния в четыреста метров», — сказал мне продавец.