Сахара

Этот отдал бы все, лишь бы очутиться где-нибудь в другом месте. Вцепившись в баранку, он даже не осмеливается глянуть на меня.

— Индеец!

И наша песня хороша, начинаем сначала. Каждый садится за руль, а потом еще по разу. В десять вечера выхожу из грузовика. Все шатаются от усталости.

— Шабаш.

Они падают на землю.

— Ладно, ребята. Собирайте барахло и влезайте наверх. Возвращаемся в лагерь.

* * *

В лагере я сижу мало. Имеются кое-какие дела. В одной деревушке, состоящей из небольшой кучки красных домишек, вдали от тракта и от полицейского форта, у меня имеется клиент на тягач с прицепом. Мой покупатель — это местный хаджи. Дом его похож на все остальные — такой же красный, квадратный и почти пустой. Там я остаюсь до поздней ночи. Все время ушло на разговоры и торги, но договориться так и не удалось. Как это часто случается, придется потратить еще одну ночь. В здешней торговле полно идиотов, считающих, будто сделали хороший интерес, если торговались целых сорок восемь часов. Для них торговаться — это сплошное удовольствие, вот только для европейцев это тяжко. Что ж, придется вернуться туда завтра.

* * *

Реггане, третий день. Пью кофе, который принес мне все еще сонный Капоне. Бригадир подходит попозже, вид у него получше.

— Джос, мне надоел бардак в наших грузах. Сегодня проведи инвентаризацию, и хорошенько все уложите.

Тот печально кивает и идет передать сообщение остальным; Капоне бреет меня и присоединяется к компании.

Солнце уже припекает. День собирается быть прекрасным. И он весь проходит в перетаскивании железяк и шин. Я постоянно хожу вместе с Джеки среди хлопочущих работников, так что темп не ослабевает.

Вечером опять отправляюсь к своему хаджи.

На сей раз я взял с собой Джеки и Самюэля Граповица. Мне понятно, что на переговоры понадобится вся ночь, а скучать никак не хочется. Все начинается с самого начала. Мы выкуриваем пару трубок, после чего хозяин угощает нас верблюжьим молоком и сушеными финиками.

— Все в порядке, Чарли?

— Да, все великолепно.

— А как семья, Чарли? Все здоровы?

— Да, хаджи. А у тебя?

— Все здоровы, благодарю. Уалай, Чарли, арбаташ, дорого.

— Нет, хаджи, уступить не могу.

— Знаю, Чарли, знаю. Не желаешь послушать музыку?

На полу стоит приемник. Хозяин придвигает его поближе и находит какую-то станцию с дикими помехами — как обычно. У меня появляется желание разбить этот приемник у него на голове.

Мы с Джеки дурачимся, а Самюэль Граповиц рассказывает какие-то байки про сиськи с письками, при этом мы курим самокрутки одна за другой. Время от времени наш хаджи просыпается.

— Как семья, Чарли? У них все в порядке?

— В порядке, хаджи, а у тебя?

— Все хорошо, спасибо, Чарли. И как, по-твоему, я могу заплатить арбаташ миллион (сто сорок четыре тысячи франков)? Это слишком дорого.

— Нет, хаджи, уступить не могу.

— Знаю, знаю. Не хочешь покурить киф?

В восемь утра, после того, как всю ночь мы обменивались подобной чушью, я поднимаюсь.

— Моя цена, хаджи, арбаташ миллион. Раз ты не можешь заплатить, я продам кому-нибудь другому.

— Уалай, уалай, Чарли. Я куплю твой грузовик. Куплю. Вот только арбаташ миллион — это слишком дорого.

Так и я же не получаю эти бабки просто так! Чтобы их заработать, понадобилось сражаться целые две ночи. Просто-напросто, я продаю машину за ту цену, которую установил заранее.

— Клеташ миллион, хаджи. Только для тебя.

Это я ему даю скидку на двадцать тысяч франков. Что же касается меня, то моя прибыль составляет семьдесят процентов.

Хаджи желает купить грузовик здесь, но забрать ее только в Мали, чтобы я его туда перевез и зарегистрировал.

— Тогда, хаджи, будь готов к выезду. Лично я пока что не знаю, когда отправлюсь. Так что известие тебе может поступить когда угодно.

* * *

У меня уже нет для них никакой работы. Работники бездельничают. От машины Капоне до меня доносятся возгласы: «Вхожу!», «Жду!», «Рыпаю!». Черт подери, что должно означать это «Рыпаю!» К полудню вс становится еще хуже. Джос, Индеец и Капоне вытащили шары и играют, натянув шапочки из газет себе на головы. Им, похоже, кажется, что они приехали сюда отдыхать. Мы с Джеки тоже играем по маленькой. Для нас вопрос «ближе или дальше?» вопросом не является. Мы оба желаем только одного: ближе. Уже через десять минут этой придурочной игры бросаем шары куда угодно, что есть дури. При этом попадаем кому-то в лодыжку, причем сильно. После этого играть перестаем.

* * *

Реггане, день пятый. Играть я запретил.

Когда я прохожу мимо, парни спускают головы, чтобы только не встретить мой взгляд. Весь день они дремлют. Эта бездеятельность меня бесит, поэтому бесцельно брожу по лагерю. Когда прохожу мимо грузовика Альбаны, какая-то из овец, закупленных еще в Адраре, блеет, тем самым совершая ужасную ошибку. Лезу наверх и выбрасываю три из них за борт. Невинные животные платят за все.

* * *

Реггане, день шестой. Продолжаю шататься по лагерю.