Сахарная пудра была горька, как её счастливая жизнь (СИ)

-Тебя ждут дома,-также улыбаясь произнесла Марина, вновь отрывая ладони от дерева и поправляя его рубашку,-Насте привет от меня передашь…

Вот нашла о чем сейчас думать… Минуту назад целовала так, что даже Настя позавидует, а теперь передаёт привет своей…Даже не привычно так жену называть, сопернице.

-Обязательно передам,-я кивнул, в последний раз наслаждаясь ее талией в моих руках и уже вскоре сажая ту в коляску, направился к двери, а вслед мне послышался скрип, заставляющий мою голову обернуться.

-Я провожу,-Марина продолжала улыбаться и уже , кажется, заставляла меня делать это вместе с ней.

В соседней комнате я облачился пальто с ботинками вновь бросая взгляд на девушку.Она сидела в своей коляске прямо посреди дверного проема, так и улыбаясь натянутыми мышцами, но глаза издалека ее очень сильно выдавали. Просто так развернуться и уйти мне совсем не хотелось. Не хотелось оставить ее одну здесь, в пустой квартире, да ещё и с такими воспоминаниями. Я сделал несколько шагов, присаживаясь на корточки с смотря в ее глаза снизу вверх.

-Иди уже,-чуть усмехнулась она, а в ее поведении проскочила нотка нервозности. Мои ладони охватили тонкие ручки, начиная согревать их своим теплом, а губы, не сумев удержаться, оставили беглый поцелуй на белёсой щеке, что не порозовела даже после этого.

-Не скучай одна. Если будет болеть спина, там в твоих вещах лежит обезболивающее, от сердца таблетки там же. Но если чувствуешь, что совсем плохо - не терпи, ясно? Телефон мой знаешь и можешь звонить в любое время,- ещё один поцелуй упал на ее щеку, а по лицу было отчетливо видно то состояние, что пожирало девушку внутри, несмотря на ослепительно непоколебимую улыбку.

Я удалился, осторожно закрывая за собой дверь и ещё несколько секунд стоял за ней, пытаясь услышать, что она будет делать, однако никаких результатов то не дало. Марина так и сидела на месте, лишь снимая эту фальшивую улыбку, так давящую на скулы, а вместе со звуком поднимающейся ручки двери из ее глаз начали бесшумно литься слезы, наполненные всей той тоской одиночества и безысходности.

В сопровождение чертового гула ненавистных колес, что теперь до конца бесполезной жизни будут заменять ей ноги, она «пошла» на кухню, откуда, с трудом перебравшись через откос двери, попала на балкон.

Ночь была звездной, а небо давольно ясным. Даже сказать было нельзя, что где-то там, внизу, под окнами лежат холмы снега, буквально пару дней назад вновь навалившего спустя долгое время тепла. В уютном кресле, как и всегда, лежала пара подушек и плед, а на тумбе рядом одиноко смаковала дни укрывая слоем пыли и закладкой на двухсотой странице недочитанная книга. Она без особых усилий перебралась в это кресло, только теперь укрывая мерзнущие плечи, а не ноги, как раньше. В руках появилась книжка, с которой она легким дыханием сдула пылинки, открывая ту на месте закладки и начиная читать. Только вот чтением это назвать было совсем нельзя. Глаза туда-сюда слонялись по странице, а она даже не думала, какая картина перед ее глазами рисуется. Ее мысли были где-то далеко, и совсем не о том, что творилось на жёлтых страничках.

Погружённая в «чтение» она даже не услышала, как молодой парень своим ключом открыл дверь. Он по-свойски разделся, оставляя обувь сушиться возле батарее после прогулки по снегу, и заметив свет со стороны балкона, не смог предположить ничего, кроме возвращения Марины. И сумка, стоящая теперь прямо перед его носом лишь подтвердила догадку. Он почти бесшумно прошёл вглубь коридора, останавливаясь в дверях застекленного помещения, а она даже не увидела его.

-С возвращением,-низкий мужской голос теплом обласкал ее уши, заставляя перевести взгляд на источник шума, а затем и отложить книгу.

-Ты зачем приехал?-ее же голос был суховат и сипл, а носовой призвук делал его немного сексуальнее, чем раньше.

Он в несколько шагов оказался рядом, устраиваясь на подлокотнике кресла и поправляя спавшее с плеча одеяло, что за собой потянуло и податливую, как она сама теперь, ткань кофты.

-Нам нужно быть вместе. Я много думал, много жил один, и точно понял, что мне нужна только ты.

Холодный нос прошёлся по ее щеке, заставляя по шее прокатиться стаю мурашек, а в голове всплыла картина, как точно также он касался щеки своими губами, покалывая кожу трехдневной щетиной, а на моих руках сопел маленький Макс, только что засыпавший меня вопросами.

Марина глубоко вдохнула, спустя лишь пару секунд поднимая свою голову навстречу ему. Ее нос, мокрый и горячий начал тереться об его, такой чужой и уже ничем не примечательный спустя столько времени. Это решение было обычной безысходностью. Самой простой и ничем не объяснимой человеческой безысходностью.

Она кивнула, освобождая одну ладонь от книги и укладывая ее на мужскую щеку. Губы медленно задрожали, но потянулось к его губам, сливаясь с ними в поцелуе, который для неё не отдавал ничем, кроме терпкой горечи, а на мокрой ладони, лежащей на одной из страниц книги, четко отпечаталась дешевая типографская краска в виде пары строчек.