Сакральные древности Крыма. Мифы, легенды, символы, имена и их отражение в искусстве

Неизбежная политизация эмблемы, отныне выступающей в форме герба, заслонила вопросы происхождения и бытования этого почтенного символа на протяжении почти четырех тысячелетий. Его непонятность внушает, с одной стороны, почтение; с другой — попытки «оскорбления величества», свидетельствующего о крайней ограниченности кругозора («птица-мутант»). Относительно последних напомним о том, что термин «скифский звериный стиль» является сегодня общепринятым. Никто не говорит о нарушениях в реалистическом изображении животных на скифском золоте или о «мутанте-грифоне»; напротив, образы последних и подразумеваемые под ними качества служат выражению отвлеченных понятий и структурированию картины мира.

Язык древней символики составил тот фонд, из которого государственная власть позднее почерпнула свои эмблемы. Однако каждый символ — дитя своей эпохи, он расцветает и умирает вместе с ней, оставляя массу загадок, непонятных для человека другого поколения и иных представлений. Современному человеку особенно трудно разобраться в символах и эмблемах, которыми широко пользовалась знаковая система минувшего времени. Впрочем, эта трудность отчасти аналогична освоению иностранного языка. Краткость, емкость и художественная выразительность языка символов издревле делают его неоценимым средством выражения отвлеченных понятий.

Как ни парадоксально это звучит, истоки двуглавой птицы обнаруживаются на нашем Севере. Проделав долгий путь на Юг, она проявила себя во всей красе в Малой Азии, а именно там, где ее изображение, высеченное в камне, во 2-м тыс. до н. э. увековечили хетты. Истоки, как водится, имеют свойство теряться в безвестности; народы, мигрируя к югу, уносили имущество и святыни, оставляя весьма слабые их следы в прежних местах обитания. Но следы эти не затерялись, хотя они не столь монументальны. Это, прежде всего, изделия «пермского звериного стиля», двуглавцы курганов в окрестностях Смоленска и такая эфемерная вещь, как русские вышивки, где птица была парной, либо, сокращенно — двуглавой.

Смысл фигуры двуглавой птицы очень древен: его истоки восходят к «парам оппозиций», важному способу структурирования архаической картины мира. Год делится на зиму и лето, сутки — на день и ночь, время — на сон и бодрствование и др. Идея единства противоположностей находила выражение в образах — близнецы, кони или птицы влекут солнце, изображенное в виде розетки, головы их обращены в противоположные стороны, но тело едино. Декоративный мотив в виде двух птичьих голов, обращенных в разные стороны, помещенной между ними солнечной розетки или головы богини был широко распространен в древности^[164].

Следы общего индоевропейского культа Близнецов отчетливо прослеживаются в древнеиндийской и древнегреческой мифологиях: в Индии они всадники — Ашвины, а в Греции — всадники Диоскуры, один — смертный, другой — бессмертный. Поэтому они попеременно в виде утренней и вечерней звезды появляются на небе в созвездии Близнецов. Иногда они изображались спутниками богини, помещавшейся в центре.

Семантически близок этой символической композиции и традиционный персонаж русского народного искусства — богиня, Мать Сыра Земля (отголосок неолитической Великой Небесной богини) с парными птицами в руках, либо с птицами по обеим сторонам.

Архаическую картину мироздания донесли до наших дней крестьянские вышивки русского Севера. Выдающийся художественный критик В. В. Стасов первым высказал мысль о том, что двуглавый орел в народном искусстве намного старше своего геральдического собрата. По его данным, мотив двуглавой птицы в русской орнаментации встречается «гораздо ранее учреждения царского достоинства и принятия двуглавого орла»^[165].

Во второй половине XX века русские этнографы, искусствоведы и историки во главе с академиком Б. А. Рыбаковым подтвердили необычайную глубину исторической памяти, лежащей в основе культурной традиции жителей русского Севера. Были расшифрованы сохраненные в вышивках символы и образы мифолого-религиозных представлений. Они уходят корнями в эпоху матриархата с его устойчивой традицией парных божеств: архаичных Рожаниц, Лады и Лели, отразившихся в образах Деметры и Персефоны^[166]. Отлитые в металле изображения двуглавой птицы, несущей человеческую фигурку или просто лицо, встречаются среди предметов «пермского звериного стиля» 1 тыс. до н. э. — XII в. н. э.^[167]. Подобные изображения обнаружились сравнительно неподалеку, в Балтийском субрегионе. Это подвески со стилизованным изображением двуглавой птицы.

В VI веке этот символ распространяется в Сасанидском Иране, а в XI веке изображается на тканях, причем порой птица держит в лапах львов, а на груди человека — явное наследие как хеттской, так и иранской традиций. Но ткани эти особого назначения: либо это парадный наряд государей, но в особенности государынь, либо погребальный саван. Поэтому едва ли верно называть его орнаментом в нашем понимании: скорее, это символ-оберег. В XIV веке двуглавый орел встречается на медных монетах золотоордынского хана Джанибека (1341–1357).