Саладин, благородный герой ислама

2 октября 1187 года в царствование Назир ад-Дина, аббасидского халифа Багдада, Исаака Ангела, византийского императора, Фридриха Барбароссы, германского императора, Филиппа-Августа, короля Франции, и Генриха II, короля Англии, незадолго до полуденной молитвы Саладин занял крепость Иерусалима. Радость мусульман была огромна. Множество кади, поэтов, правоведов, дервишей и факихов сбежались из Египта и Сирии, чтобы поздравить самого прославленного из султанов.

Что касается христиан, то они болезненно переживали потерю святых мест.

Письмо, которое Тьерри, великий прецептор ордена тамплиеров, послал английскому королю на следующий день после падения Иерусалима, красноречиво: «Узнайте, великий король, что Саладин стал хозяином города Иерусалима и Башни Давида, что отныне христиане сохранят Гроб Господень только до четвертого дня после праздника св. Михаила, что он позволил братьям госпитальерам остаться в их резиденции еще на один год, чтобы заботиться о больных. Рыцари этого ордена, которые находятся в замке Бовуар, все время совершают вылазки против сарацин, недавно они ограбили два каравана неверных и в первом обнаружили оружие и военные машины, которые туркмены перевозили из крепости де ля Фер, после того как разрушили ее. Керак, сосед Монреаля, Монреаль, Сафед, другой Керак и Маргат, который принадлежит госпитальерам, Кастель-Бланк, Триполи и Антиохия еще держатся, несмотря на все усилия турок. Саладин приказал снести большой крест, который был установлен на куполе церкви, сооруженной на месте храма Соломона. И в течение двух дней святой крест волочили по улицам, топтали ногами и забрасывали грязью. Чтобы совершить своего рода очищение, султан приказал вымыть внутри и снаружи розовой водой эту церковь, которая была старинной мечетью, построенной Омаром, и начать там мусульманское богослужение, громко провозглашая закон Мухаммада». «Никогда франки, — читаем мы в «Хронике» жившего в XV веке Муджира ад-Дина, — начиная с того дня, когда они пришли в Сирию в 1097 году, до этого времени не переживали такого разгрома. Некоторые из них бежали в глубь Запада, где пустились изображать мессию и пророка: последний, держа в руке палку, преследовал бежавшего впереди мессию, чтобы ударить его. Этим спектаклем они подталкивали неверных к объединению, чтобы снова завоевать исламские страны и начать войну с Саладином». «Это было трогательное зрелище, — рассказывает также один хронист той эпохи, — христиане обнимались друг с другом, просили друг у друга прощение за свою ненависть, за свою разобщенность, вздыхая, поднимали руки к небу, почтительно целовали стены церквей, которые им не доведется больше увидеть, падали на землю перед Гробом Господним и плакали на том месте, где умер их Спаситель».

Из преподнесенных ему богатств Саладин ничего не захотел оставить себе и повелел разделить все между эмирами, солдатами и правоведами, которые сопровождали его в походе на Иерусалим. В ряде случаев он проявил снисходительность к наиболее обездоленным христианам, стараясь уберечь их от тягот их нового положения. Он приказал, чтобы больные были оставлены в госпиталях, где о них заботились братья госпитальеры. Он оставил храм Гроба Господня грекам и сирийцам. Согласно его распоряжению и распоряжению его брата ал-Адила, полторы тысячи неимущих христиан были освобождены от уплаты выкупа. Когда христиане покинули Иерусалим, он приказал расставить в городе охрану, чтобы воспрепятствовать возможному насилию. Также он решил запретить всякое мщение и призвал своих солдат быть великодушными после победы и преданными во время войны. Приняв эти меры предосторожности, чтобы обеспечить свободный выезд тем, кто предпочел уехать, он велел закрыть ворота Иерусалима, за исключением ворот Давида, и длинная вереница победителей прошла через них в город. Ираклий, Иерусалимский патриарх, вместе с черным и белым духовенством бежал первым. Он увез с собой священные сосуды, золотые и серебряные изделия, сокровища Гроба Господня. Историк ал-Имад обратил внимание султана на то, что эти богатства должны расцениваться как недвижимое имущество и, согласно договору, оставаться на месте, ибо на этом основании они принадлежат победителю. Саладин согласился с этим, но предпочел не оспаривать принадлежность сокровищ Гроба Господня и пропустил багаж, «ибо в истинной вере больше чистоты, чем в золоте священных сосудов». Затем во главе сирийской и франкской знати, а также именитых граждан города выехал правитель Иерусалима. Тогда оставшиеся женщины бросились к ногам султана. «Мы все потеряли, — сказали они, — наши дома, наше имущество, нашу родину. Мы будем скитаться, как бедняки, по стране, которая стала нам чужой и враждебной. Но, господин, вы можете облегчить наши страдания, вернув нам наших мужей, наших братьев, наших детей, которых вы удерживаете в качестве пленников». Саладин приказал разыскать среди пленников тех, кого эти женщины объявили своими родственниками, и вернул им свободу. Он сделал даже больше: он одарил этих женщин подарками и снабдил провизией.