Саладин, благородный герой ислама

Тир, некогда бывший богатым центром, величие которого описывал Иезекииль, чьи купцы держали свои лавки вплоть до Геркулесовых столбов, и, если верить Плинию, когда-то входивший в состав «африканской империи вокруг Карфагена», сегодня является небольшим городком и о его былой славе напоминает лишь его название. В эпоху Саладина он был еще крупным городом, богатство которого, по словам Ибн Джубайра, вошло в поговорку. Его правитель Конрад Монферратский приказал укрепить тройную стену его защитных сооружений и надстроить башни его двух замков, сидонского и античного, огромный фундамент которых и сегодня удивляет специалистов, знающих толк в подобного рода работе. Он собрал в Тире большие запасы продовольствия, напичкал его кварталы военными приспособлениями, приучил жителей и солдат крепости к тяготам военной службы и навязал жестокую дисциплину всем тем, кто находился под его начальством, независимо от того, были ли это горожане или воины. Когда 8 декабря 1187 года Саладин появился перед городом, то понял, что он неприступен с суши и что единственный способ покорить его — это заморить голодом, закрыв единственные ворота, позволявшие ему получать подкрепление и продовольствие, то есть перекрыть выход к морю. Он повелел начать блокаду Тира, снарядив четырнадцать галер с парусами и веслами, снабженных крюками для того, чтобы цеплять корабли и идти на абордаж, а также брандерами, чтобы поджигать вражеские суда. Этот мусульманский флот, приплывший из Египта, постоянно крейсировал вблизи порта большого морского города. Саладин нашел уязвимое место в наземных укреплениях, но ему не удалось открыть проход для своих солдат, и он вынужден был признать очевидное: осажденные защищались, как одержимые. Женщины помогали мужчинам, поднося камни к катапультам и пищу прямо к стенам города. Конрад Монферратский поклялся на Святом Писании, что ни один мусульманин не проникнет в Тир живым, и держал свое слово. Атаки врага не падавшие духом христиане отбивали одну за другой, не неся при этом серьезных потерь. Тогда Саладин попросил своего сына ал-Малик аз-Захира, который находился в Алеппо, присоединиться к нему под стенами Тира вместе с новыми войсками, набиравшимися среди племен Северной Сирии и Джебель Синджара. Осада длилась уже два месяца, когда новая мусульманская армия появилась перед Тиром и христиане забеспокоились, так как события принимали для них дурной оборот. Конрад Монферратский тут же обнаружил у своих солдат первые симптомы упадка духа и, чтобы вернуть им веру, пошел на одну хитрость, которая увенчалась большим успехом. В Тире жил один молодой мусульманин, который, чтобы избежать осуждения своих (он оскорбил своего отца), бежал и отрекся от своей религии. Конрад уговорил его послать курьера к своему отцу, офицеру мусульманской армии, и воззвать к его великодушию. В качестве платы за прощение этот мусульманин обещал отцу рассказать о материальных и моральных условиях, в которых находятся осажденные в Тире христиане. Гонец от раскаявшегося сына был радушно принят. По его словам, доведенные до крайности осажденные планировали сбежать под покровом ночи на судах и оставить Тир со всеми его богатствами. Эти «откровения» произвели сенсацию в лагере мусульман, и эмиры Саладина посадили своих лучших солдат на четырнадцать галер, которые крейсировали вблизи порта. С наступлением ночи мусульмане действительно увидели собравшихся в порту христиан, шумно жалующихся и толкающих друг друга, чтобы занять место на борту судов. Но пока народ создавал эту видимость, христианские войска скрывались в городских домах. С первыми проблесками зари цепь, закрывавшая вход в порт, была опущена, суматоха прекратилась и те, кто должен был якобы отплыть, попрятались. Поистине Тир внезапно стал пустым городом, что тут же обрадовало наблюдателей с галер Саладина, которые не медля устремились в порт. Они смело вошли в него, так как нигде перед собой не заметили ни одной живой души. Но как только флот оказался целиком блокированным в порту, прежде чем солдаты успели ступить с бортов на землю, Конрад Монферратский приказал натянуть тяжелую цепь, закрывавшую вход в порт. Со всех сторон стали появляться люди и спрыгивать на палубы кораблей, убивая мусульман, которые пытались в беспорядке отчалить. «Христиане, — пишет один тогдашний историк, — поднимаются на вражеские суда и на лодки, которые снарядили мусульмане. В одно мгновение море окрашивается кровью этих несчастных. Конрад преследует остатки флота и дает им страшный бой. Неверные, отчаявшись, посадили свои суда на мель, чтобы спастись вплавь. Саладин, бывший свидетелем разгрома, бросается в воду с мечом в руке во главе своих мамлюков, чтобы попытаться выручить своих людей, но он был слишком далеко и не мог оказать им своевременную помощь. Достигнув берега, они увидели только тела утопленников. Корабли Саладина были потоплены, сожжены или захвачены, он спас только два из них». Так египетский флот, возглавляемый Ал-Фарисом Берданом, под командованием великого адмирала Раиса ал-Бахрейна (Повелителя Двух Морей), был уничтожен в порту Тира на рассвете 30 декабря 1187 года. Желая публично выразить свое горе, Саладин на следующий день проехал по своему лагерю на белой лошади, хвост которой был укорочен (белый цвет символизирует траур у мусульман). С каждым днем зима все больше давала о себе знать, начались сезонные проливные дожди. Тогда султан снял осаду Тира и, как обычно, на холодное время года распустил своих солдат по домам. Его брат ал-Адил вернулся в Египет, а его сын аз-Захир — в Алеппо. Что касается его, то он обосновался на зиму в Акре, где и оставался до марта 1188 года.