Читаем Саладин. Всемогущий султан и победитель крестоносцев полностью

«Итак, в пятницу после дня празднования перенесения мощей святого Бенедикта [12 июля] самые богатые и знатные эмиры стали заложниками. Был дан один месяц для восстановления Святого Креста и выдачи всех пленных христиан. Когда стало известно о сдаче города, не привыкшую думать толпу охватил гнев. Но более мудрые люди были рады тому, что наконец-то они смогут быстро и без труда получить то, в чем им было так долго отказано. Затем герольды объявили о том, что отныне запрещается оскорблять турок словом или делом. Запрещалось обстреливать как сами стены любыми метательными снарядами, так и случайно появившихся на стенах турок. В этот день, когда известные своей военной доблестью и выучкой турки начали разгуливать по стенам в роскошных одеждах перед своим отъездом из города, наши люди принялись рассматривать их с крайним любопытством. Они были сильно удивлены здоровым и бодрым внешним видом людей, которые покидали город почти без гроша в кармане и которых только самая крайняя необходимость заставила просить пощады. Людей, которые не были удручены потерей состояния; в поведении которых не проявлялось никакой робости; вернее, они имели вид победителей…

Наконец все турки оставили Акру. [Подобное утверждение явно ошибочно. Жители города стали пленниками, точнее, заложниками. Это давало гарантию христианам, что договор будет выполнен.] Христиане вступали в город, испытывая радость и ликование, прославляли Бога громкими голосами и благодарили Его за то, что Он смилостивился над ними и принес спасение Своему народу. И вознеслись знамена и гербы королей над стенами и башнями; а сам город со всем, что в нем было, – припасами и оружием, был поделен между монархами. Подсчитали они и пленников и также поделили между собой. Королю Франции достался знатный вельможа Каракойс и много разного люда; королю Англии – Месток и гораздо больше всякого иного народа. Кроме того, король Франции получил прекрасный дворец тамплиеров со всеми прилегающими строениями, королевский дворец получил король Ричард, который он предоставил двум королевам вместе со всеми их фрейлинами и слугами. Так каждый король получил свою часть замиренного города, в то время как войско расположилось повсюду, наслаждаясь отдыхом после столь долгой и утомительной осады».

<p>Глава 19</p><p>Поход вдоль побережья, август – сентябрь 1191 г.</p>

Капитуляция Акры стала неожиданностью для Саладина, но он был еще больше разгневан ее условиями, о которых договорились за его спиной, чем самим фактом сдачи. Он прекрасно сознавал, что город больше не в состоянии сопротивляться, что его войско не сможет ни пробиться через земляные укрепления противника, ни заставить выйти на битву в поле. Пока Саладин имел дело с Ги де Лузиньяном и палестинскими франками, он никогда не задумывался о перемирии, но прибытие королей Франции и Англии изменило ситуацию, и султан приготовился к переговорам. Однако первым проявил инициативу король Ричард I Львиное Сердце. Как только он высадился, то сразу послал гонца с предложением о личной встрече. Это было характерно для его открытой натуры воина – встретиться лицом к лицу с человеком, о храбрости и великодушии которого было хорошо известно и в христианском лагере. Но Саладин отклонил предложение о встрече; не подобает двум правителям, находящимся в состоянии войны друг с другом, встречаться в дружеской обстановке, пока не начаты переговоры о мире. Возможно, он опасался, что переговоры могут пойти в нежелательном направлении в присутствии столь известного героя с рыцарскими манерами, о подвигах которого много говорили. А может, это был пробный шар для начала разговора о мире.

Перейти на страницу:

Все книги серии Всемирная история (Центрполиграф)

История работорговли. Странствия невольничьих кораблей в Антлантике
История работорговли. Странствия невольничьих кораблей в Антлантике

Джордж Фрэнсис Доу, историк и собиратель древностей, автор многих книг о прошлом Америки, уверен, что в морской летописи не было более черных страниц, чем те, которые рассказывают о странствиях невольничьих кораблей. Все морские суда с трюмами, набитыми чернокожими рабами, захваченными во время племенных войн или похищенными в мирное время, направлялись от побережья Гвинейского залива в Вест-Индию, в американские колонии, ставшие Соединенными Штатами, где несчастных продавали или обменивали на самые разные товары. В книге собраны воспоминания судовых врачей, капитанов и пассажиров, а также письменные отчеты для парламентских комиссий по расследованию работорговли, дано описание ее коммерческой структуры.

Джордж Фрэнсис Доу

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / История / Образование и наука
Мой дед Лев Троцкий и его семья
Мой дед Лев Троцкий и его семья

Юлия Сергеевна Аксельрод – внучка Л.Д. Троцкого. В четырнадцать лет за опасное родство Юля с бабушкой и дедушкой по материнской линии отправилась в Сибирь. С матерью, Генриеттой Рубинштейн, второй женой Сергея – младшего сына Троцких, девочка была знакома в основном по переписке.Сорок два года Юлия Сергеевна прожила в стране, которая называлась СССР, двадцать пять лет – в США. Сейчас она живет в Израиле, куда уехала вслед за единственным сыном.Имея в руках письма своего отца к своей матери и переписку семьи Троцких, она решила издать эти материалы как историю семьи. Получился не просто очередной труд троцкианы. Перед вами трагическая семейная сага, далекая от внутрипартийной борьбы и честолюбивых устремлений сначала руководителя государства, потом жертвы созданного им режима.

Юлия Сергеевна Аксельрод

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное