Читаем Саладин. Всемогущий султан и победитель крестоносцев полностью

Решимость защитников города и вкупе с ней появившаяся новая опасность заставили Саладина снять осаду. Визирь Гумуштигин, готовый пойти на все, лишь бы не попасть в руки египтян, обратился за помощью к шейху Синану, которого называли Старец Горы, возглавлявшему ассасинов Сирии. Это грозное тайное общество, отчасти религиозное, но в основном политическое по своему характеру, распространило свое влияние далеко за стены крепости Аламут, расположенной в горах на южном побережье Каспийского моря, своей колыбели. Его эмиссары, называвшиеся федаинами, учились сложному искусству убивать, прибегая к помощи кинжала ради достижения своих целей. Они участвовали во многих войнах, терзавших Сирию; и усилия общества были вознаграждены. Были захвачены девять небольших крепостей в горах Ансария, которые протягивались цепочкой от Банияса (Валение, взятой в 1125 г.) на побережье до Масьяфа. Эти ассасины – хашшашины или курящие гашиш, хотя более правильно называть их исмаилитами или батинитами, то есть эзотериками, – глубоко укоренились в Сирии ко времени вторжения Саладина и стали бичом страны. Нур ад-Дин сделал неудачную попытку подавить их движение, но не добился ничего, кроме предупреждения, написанного на клочке бумаги и пригвожденного к его подушке отравленным кинжалом. В Египте они приняли сторону потерпевших поражение Фатимидов, сектантское учение которых, собственно говоря, и породило ассасинов, и они, возможно, принимали участие в заговоре Умара. Их вождь желал помочь визирю Алеппо и был готов послать своих фанатиков в лагерь Саладина, чтобы убить его. Они легко проникли в лагерь, но были быстро разоблачены. Один из них был убит на месте дворецким Тугрилом уже в самом шатре Саладина, остальные оказали отчаянное сопротивление, прежде чем погибли.

Саладин едва избежал гибели, и, находясь под впечатлением от этого, он вполне мог отказаться от дальнейших рискованных шагов. К тому времени угроза появилась уже с другой стороны: эмир Мосула собирал войско, чтобы защитить своего кузена в Алеппо, а франки перерезали дорогу к Дамаску, где базировался Саладин. Раймунд, граф Триполийский, много лет был пленником Нур ад-Дина в Алеппо, и после своего освобождения за обещание выкупа (который так и не был уплачен) стал регентом Латинского королевства при несовершеннолетнем Балдуине IV. Визирь Алеппо, которому угрожал Саладин, обратился к графу за помощью. Раймунд осознавал политический интерес и денежную выгоду, которую могла принести оказанная осажденному городу поддержка. Однако он предпринял отвлекающее действие, направившись к Эмесе, которую продолжала держать в осаде часть войск Саладина. Ее правитель, по-видимому, провел переговоры с Раймундом; были обещаны, как обычно, большие деньги. Ободренные блеском золота, христиане пошли на приступ 1 февраля 1175 г. При этом им удалось добиться главной цели – снятия осады Алеппо. О приближении Саладина стало известно на следующий день. Он уже подошел к Хаме, заняв сильную позицию вблизи большого каменного моста через Оронт, где расположена деревня Аретуса (Эр-Растан). Франки немедленно оставили знаменитый город, в котором родилась Юлия Домна и где юный Гелиогабал учился сирийским религиозным обрядам, которые впоследствии, став императором, он перенес в Рим. Саладин вошел в Эмесу, и после упорного сопротивления цитадель сдалась в середине марта. В конце месяца он занял Баальбек. Теперь он стал властителем всех сирийских владений Нур ад-Дина, за исключением тех областей, что находились под непосредственным управлением Алеппо.

Перейти на страницу:

Все книги серии Всемирная история (Центрполиграф)

История работорговли. Странствия невольничьих кораблей в Антлантике
История работорговли. Странствия невольничьих кораблей в Антлантике

Джордж Фрэнсис Доу, историк и собиратель древностей, автор многих книг о прошлом Америки, уверен, что в морской летописи не было более черных страниц, чем те, которые рассказывают о странствиях невольничьих кораблей. Все морские суда с трюмами, набитыми чернокожими рабами, захваченными во время племенных войн или похищенными в мирное время, направлялись от побережья Гвинейского залива в Вест-Индию, в американские колонии, ставшие Соединенными Штатами, где несчастных продавали или обменивали на самые разные товары. В книге собраны воспоминания судовых врачей, капитанов и пассажиров, а также письменные отчеты для парламентских комиссий по расследованию работорговли, дано описание ее коммерческой структуры.

Джордж Фрэнсис Доу

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / История / Образование и наука
Мой дед Лев Троцкий и его семья
Мой дед Лев Троцкий и его семья

Юлия Сергеевна Аксельрод – внучка Л.Д. Троцкого. В четырнадцать лет за опасное родство Юля с бабушкой и дедушкой по материнской линии отправилась в Сибирь. С матерью, Генриеттой Рубинштейн, второй женой Сергея – младшего сына Троцких, девочка была знакома в основном по переписке.Сорок два года Юлия Сергеевна прожила в стране, которая называлась СССР, двадцать пять лет – в США. Сейчас она живет в Израиле, куда уехала вслед за единственным сыном.Имея в руках письма своего отца к своей матери и переписку семьи Троцких, она решила издать эти материалы как историю семьи. Получился не просто очередной труд троцкианы. Перед вами трагическая семейная сага, далекая от внутрипартийной борьбы и честолюбивых устремлений сначала руководителя государства, потом жертвы созданного им режима.

Юлия Сергеевна Аксельрод

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное