Саладин. Всемогущий султан и победитель крестоносцев

Саладин, со своей стороны, в полной мере воспользовался представившейся передышкой, чтобы привести в порядок дела своего государства. Во второй раз Дамаск стал его столицей. Саладин любил повторять, что Сирия была основополагающей частью его империи. Юлиан называл Дамаск «Оком Востока». Уже в библейские времена Дамаск был столицей. Когда Авраам выбрал себе слугу Елеазара из числа горожан древней сирийской столицы, ее слава была широко распространена. И о порте Тир было сказано так: «Дамаск был твоим купцом, что торговал многими твоими товарами с людьми богатыми». В истории многих империй древности Дамаск играл свою особую роль. Он был их главным столичным центром, местом встречи многих народов. Через его оживленные рынки шла торговля Вавилона и Персии и далекой Индии, зародившаяся в незапамятные времена. Когда нескончаемые караваны шли и шли из долины Евфрата, минуя на долгом пути Пальмиру и Алеппо, и верблюды несли на спинах ценные грузы в порты Средиземноморья или далее на юг в Египет и Аравию. В Дамаск приходили кочевники-бедуины, которые пасли свои стада весной и зимой в пустынных степях со скудной растительностью. Их многочисленные племена кочевали на больших пространствах между Аравией и Великой рекой (Евфратом), идя вдоль привычной цепочки колодцев с пресной водой. Это были погонщики верблюдов, перевозивших чужую кладь, и торговцы скотом, которые меняли продукты простого пастушеского хозяйства на товары купцов.

Дамаск, богатый и густонаселенный, был обязан своими преимуществами центральному местоположению. Древние греки называли его «прекраснейшим», а арабы – «Невестой Земли», «Садом мира». И, обозревая древний город с высоты горного хребта Антиливан к северу, можно понять, почему жители Дамаска были горды своим земным раем. Плодородный оазис Гута (Эль-Гута), образующий часть Сирийского плато, поднимающегося на 680 м над уровнем моря, смотрится очень живописно в сравнении с окружающей ее бурой пустыней и каменистыми холмами. Это объясняется тем, что через оазис протекает река Барада, которую греки называли «Золотым потоком», разбивающаяся на несколько рукавов и дающая жизнь окружающей местности. Обширные зеленеющие поля простираются на десятки километров от гор вплоть до пустыни, и в их центральной части посреди изумрудного ожерелья садов с плодовыми деревьями, рощами апельсиновых и лимонных деревьев, зарослями жасмина, орошаемых прохладными водными струями, поднимаются древние, времен римлян, стены города. Они заключают желтое море глинобитных домов, лес минаретов и огромный купол мечети Омейядов, некогда бывшей церковью Иоанна Крестителя, а рядом, возможно, было место поклонения идолу Риммону[7]. «Хотя ты и древен, как сама история, ты по-прежнему свеж, как дуновение весны, по-прежнему цветешь, как твои розы, по-прежнему благоухаешь, как цветы твоих апельсиновых рощ! О, Дамаск, жемчужина Востока!»

Каждая историческая эпоха оставляла в Дамаске свой след. Римские ворота, сложенные из полированного красного песчаника, и окованные прочным железом; древние стены около 5 м толщиной и более 6 м высотой, возведенные на более древнем фундаменте циклопической кладки; квадратные башни-бастионы, откуда лучники Средневековья вели перекрестный огонь, отбив множество приступов. Via Recta, «улица, что называлась Прямой», все еще идет от восточных ворот, как она шла во времена, когда апостол Павел все еще был Савлом из Тарса; и на стене арабской мечети паломник у могилы Саладина все еще может прочитать надпись над дверной перемычкой более старой церкви, которую тринадцать веков господства мусульман не смогли изгладить: «Царство Твое – царство всех веков, и владычество Твое во все роды» (Псалтирь, 144: 13).

Город в эпоху Саладина, должно быть, являл пеструю смесь народов и верований. Люди сновали по базарам и обитали в покрытых причудливой резьбой и ярко раскрашенных покоях, которые выходили во внутренний затененный двор их жилища. Город был поделен на несколько кварталов, окруженных стенами, тяжелые ворота которых запирались на ночь. Каждый квартал был населен людьми одного клана. Тогда чистые воды «Золотого потока» текли через сеть тщательно распланированных каналов и подводились к каждой улице и даже к самым бедным домам. Но вторжения и пожары, вандализм монголо-татар и равнодушие турок-османов заставили поблекнуть великолепие мечетей и дворцов. Даже мечеть Омейядов, где великие халифы VII в. проповедовали перед правоверными, где Муавия показал трепетавшему от ужаса собранию кровавую рубашку убитого Отмана и бросил на кафедру отсеченные пальцы Наиля, где Саладин молился Аллаху, была уничтожена пожаром. Ее мозаики были образцом высочайшего искусства мастеров из Персии, Индии и Византии, семь лет доходы, собираемые в Сирии, шли на ее строительство; к тому же потребовалось также 18 судов для перевозки золота и серебра с Кипра, пошедших на ее украшение.