Саладин. Всемогущий султан и победитель крестоносцев

Отход к холмам Эль-Харруба 16 октября значил больше, чем получение временной передышки. Начался сезон дождей, и ничего не было сделано до наступления весны. Зимой франки были заняты укреплением своих позиций, рытьем протяженных окопов, в чем им постоянно мешали сарацины. Аль-Адиль присоединился к Саладину со своими египетскими частями; а адмирал Лулу, приплывший с 50 парусными судами из Александрии, захватил пару важных призов и высадил на побережье целую морскую бригаду из 10 тысяч матросов для участия в вылазках. О военных действиях вскоре было забыто, поскольку грязь была столь непролазна, что оба войска не могли даже передвигаться. Султан посетил Акру, осмотрел линию обороны и проверил наличие припасов, а затем отпустил воинов по домам. Он оставался с личной гвардией в Эль-Харрубе до наступления весны, пока вновь не открылись дороги. Тем временем появилась новая причина для беспокойства. Пришло известие о том, что император Фридрих I Барбаросса ведет войско через Малую Азию. Потом пришло письмо от армянского католикоса, который, как и восточноримский (византийский) император в Константинополе, был на стороне Саладина, в котором говорилось о трагической смерти старого крестоносца[14]. В послании также сообщалось, что сын Фридриха возглавил его войско в походе в Сирию. Если бы султану было известно о незначительной численности германского войска[15], вряд ли бы он послал большой отряд, чтобы воспрепятствовать его быстрому продвижению. В ответ на призыв султана к «священной войне» (джихаду) и благодаря усилиям его секретаря Баха ад-Дина, который зимой нанес визит халифу и князьям в Месопотамии, в мае и июне в его лагерь (теперь он располагался в Талль-аль-Аджуле близ Эль-Аядийя) начали прибывать войска из Алеппо, Харрана, Синджара, Джазиры, Мосула и Эрбиля. Халиф Багдада прислал копья и луки и машины, которые метали зажженные стрелы. Но сирийские части почти немедленно были посланы на север, чтобы противостоять мнимой опасности немецкого вторжения, вместо того чтобы выполнять более неотложную задачу – сокрушить осадивших город крестоносцев, которые сами находились в тесной осаде от мусульман, до того, как им придут на помощь. Вероятно, армия крестоносцев была в действительности более мощной силой, чем ее изображают в хрониках, так что сарацины ее опасались. Рассказ о восьмидневном сражении на Троицу показывает, что обе стороны были по силам равны друг другу.

Просчет Саладина стал более явным, когда Генрих Шампанский высадился на побережье в конце июля с 10 тысячами воинов – многими рыцарями, оруженосцами и другими бойцами. До этого времени ситуация оставалась прежней и долго не менялась. Акра, хотя и частично окруженная, имела связь с войском Саладина, которое, в свою очередь, окружало врага. Яростные схватки и вылазки, атаки на окопы и уничтожение осадных машин заканчивались в целом в пользу сарацин. Мастерство и изобретательность молодых медников Дамаска, знавших секрет своего рода греческого огня, с помощью которого мусульмане сжигали осадные башни и машины противника, привели Саладина в восторг. Но еще больше поразил его ответ молодого мастера. Когда султан предложил богато одарить его, тот сказал, что все, что он делает, он делает во имя Аллаха. В июне флоту, пришедшему из Александрии, сопутствовала удача: он прорвался в гавань и пополнил запасы осажденных. Предпринятая крестоносцами в День святого Иакова (25 июля) атака правого фланга мусульманского лагеря, ослабленного отправкой на север нескольких отрядов, привела к тяжелым потерям и была отбита аль-Адилем. По меньшей мере 4 тысячи христиан пали в этот день, по свидетельству самих крестоносцев. Однако Имад ад-Дин в сопровождении Баха ад-Дина объехал поле битвы в тот же день и насчитал до 10 тысяч убитых. Среди павших было несколько женщин в доспехах, которые доблестно сражались рядом с рыцарями. Имад ад-Дин еще долгое время спустя помнил пронзительные вопли женщины, умиравшей на поле брани. Но Саладин, видимо, считал, что его сил недостаточно для генерального наступления на позиции короля. Франки же не могли больше рисковать, и два дня спустя после этого сражения прибыл граф Шампани Генрих и взял на себя командование войском.