Салимов удел

На затемненном экране глаз Джимми увидел секционный стол, увидел, как задрожала укрывающая тело Марджори Глик простыня, как из-под нее выпала рука и пальцы начали утонченный хрупкий танец в воздухе...

Он открыл глаза.

Ивенсы содержали свой вагончик лучше, чем Макдугаллы - он был более опрятным и ухоженным. Джимми никогда не встречал миссис Ивенс, но она, казалось, гордилась своим домом. Игрушки мертвых ребятишек аккуратной кучкой лежали в маленькой кладовке - вероятно, в оригинальной брошюрке торговцев подвижными домами это помещение именовалось "прачечной". Бедные дети. Джимми надеялся, что, когда они еще могли наслаждаться ясными днями и солнечным светом, игрушки их радовали. В кладовке стоял трехколесный велосипед, несколько больших пластмассовых грузовиков с игрушечной автозаправочной станцией, трактор на колесах (из-за которого, должно быть, происходили солидные драки), игрушечный биллиард...

Джимми отвел было взгляд и вдруг, потрясенный, снова посмотрел на игрушки.

Синий мел.

Три затененных, висящих в ряд лампы.

В их ярком свете вокруг зеленого стола ходят, стряхивая с кончиков пальцев крупинки синего мела мужчины с киями...

- Марк! - крикнул Джимми, мигом выпрямляясь на стуле. - Марк!

И Марк, как был, без рубашки, бегом примчался узнать, в чем дело.

Около половины третьего Мэтта забежал повидать давнишний ученик (выпуск шестьдесят четвертого года, литература - отлично, сочинение удовлетворительно). Он не оставил без внимания груды литературы по чародейству и поинтересовался, не пишет ли Мэтт диссертацию по оккультизму. Мэтт пытался припомнить, как же его зовут - Герберт или Хэролд.

Когда Герберт-Хэролд зашел в палату, Мэтт, читавший книгу под названием "Странные исчезновения", приветствовал такой перерыв. Он уже ждал телефонного звонка, хотя понимал, что смело войти в школу на Брок-стрит до трех часов его товарищам не удастся. Старому учителю отчаянно хотелось знать, что же случилось с отцом Каллахэном. А дневные часы убегали с тревожной быстротой, хотя Мэтт всегда слышал, что в больнице время течет медленно. Вот когда он, наконец, почувствовал себя стариком - медлительным и плохо соображающим.

Он начал рассказывать Герберту-Хэролду про вермонтский городок Момсон, чью историю только что читал и посчитал особенно занятной - Мэтту казалось, что, если она не грешит против истины, то может оказаться предвестницей судьбы Удела.

- Не осталось ни души, - рассказывал он Герберту-Хэролду, слушавшему с вежливой, но не слишком хорошо скрываемой скукой. - Обычный небольшой городок в глубинке, куда можно добраться по дороге N_2, соединяющей два штата, и по вермонтской дороге N_19. По переписи населения двадцатого года там проживало триста двенадцать душ. В августе 1923 года одна женщина в Нью-Йорке, два месяца не имея писем от сестры, встревожилась. Выехав туда, они с мужем первые осторожно сообщили эту историю в газеты, хотя я не сомневаюсь, что окрестные жители уже некоторое время знали об исчезновениях. Действительно, сестра с мужем исчезли вместе с прочими жителями Момсона. Все дома и сараи остались, в одном доме был накрыт к ужину стол. В свое время это происшествие стало сенсацией. Думаю, мне не хотелось бы провести ночь в Момсоне. Автор книги утверждает, что в соседних поселках рассказывают странные истории... духи, гоблины и все такое прочее. Несколько стоящих на отшибе сараев и до сего дня украшают знаки от сглаза и нарисованные краской большие кресты. Вот, смотри - тут снимок универмага, бензоколонки и продовольственного магазина - они считались в Момсоне центром города. Как ты полагаешь, что там произошло?

Герберт-Хэролд вежливо взглянул на фотографию. Городишко как городишко: несколько лавчонок да несколько домов. Некоторые грозили обрушиться - возможно, под тяжестью зимнего снега. В глубинке таких поселков пруд пруди. Во всех (за редкими исключениями) местные жители уматывают по домам в восемь и, проезжая через такой поселок, не поймешь: есть там кто живой, или нет. Конечно, старик рехнулся - в его-то возрасте! Герберт-Хэролд подумал о своей старой тетке - та в последние два года жизни пришла к убеждению, будто дочь убила ее любимца, длиннохвостого попугая, и скармливает ей бедняжку в котлетах. У стариков бывают странные идеи...

- Очень интересно, - сказал он, поднимая глаза. - Но не думаю... мистер Бэрк? Мистер Бэрк, что-нибудь не так? Вы... сестра! Сестра!

Глаза Мэтта стали совершенно неподвижными. Одной рукой он вцепился в простыню, вторую прижал к груди. Лицо побледнело, на лбу билась жила.

"Слишком скоро, - подумал он. - Нет, слишком скоро..."

Боль, врезающаяся волнами, утаскивающая в темноту. Он смутно подумал: "Осторожней, этот последний шаг убивает."

Потом падение.

Герберт-Хэролд, опрокинув стул и развалив стопку книг, выбежал из палаты. Сестра была уже на подходе, она тоже почти бежала.