Салтыков (Щедрин)

Сохранившиеся документы особой экспансии Салтыкова не показывают. Служа под началом Клингенберга, он, казалось бы, не имел оснований для конфликтов с ним. Пунктуальный и честный Клингенберг не переваливал на вице-губернатора свои обязанности, в частности, не отправлял его на места разбираться в причинах крестьянских волнений (что было нередким событием). Они занимали согласную позицию – прогрессистскую – по отношению к конфликтам, возникавшим в губернской комиссии по подготовке Крестьянской реформы. В 1859 году Клингенберг с воодушевлением представил Салтыкова к чину статского советника, и только формальное требование пребывания в предшествующем чине не менее трёх лет (едва ли Клингенберг не знал об этом, но всё же дал делу ход) отсрочило результат (статским советником Салтыков стал 21 апреля 1860 года).

А вот Салтыков не просто попрощался с Клингенбергом в Рязани. Литературоведы склоняются к мнению, что позднее Михаил Евграфович послал Михаилу Карловичу своеобразный привет, придав кое-какие клингенберговские факты биографии и черты характера образу старого помпадура из рассказа «Прощаюсь, ангел мой, с тобою!» в цикле «Помпадуры и помпадурши». Может быть – искусительна стезя писательская, а уж если у писателя характер особого склада…

Надо, надо помнить об особенностях салтыковского характера, их знали и отмечали все, полагая непреодолимой данностью. Например, хотя Салтыков, в отличие от Вятки, не состоял в Рязани под полицейским надзором, соответствующее ведомство приглядывало и за ним, одарив, само того не предполагая, и нас ценными свидетельствами. Так, в жандармском донесении 18 июня 1858 года отмечалось, что вице-губернатор Салтыков в исполнении обязанностей «точен, деятелен, распорядителен, добросовестен и благонамерен… <…> но Салтыков нелюбим в губернии за неприятные манеры и грубое его обращение».

В тезаурус щедриноведения должен быть включён штаб-офицер Корпуса жандармов по Рязанской губернии, подполковник Пётр Иванович Ивашенцов (1815–1871). Выходец из древнего дворянского рода, судя по всему, человек чести, любящий Россию не просто как государство, а как вековую свою родину, он по роду службы обязан был посылать в Петербург донесения о состоянии дел во вверенной ему губернии. И Пётр Иванович своего дворянского герба не посрамил. По своим служебным обязанностям он не мог быть ни лириком, ни сатириком, но читая его донесения, нельзя не прийти к мысли, что он обладал незаурядными литературными способностями. Его точные характеристики происходящего в губернии были вначале причиной проверки и смены предыдущей администрации, а затем поддержкой преобразований Клингенберга и Салтыкова, без сокрытия усмотренных им узких мест, не исключая и своеобразного характера Салтыкова (одно из его донесений мы уже процитировали, давал он Михаилу Евграфовичу характеристики и пожёстче).

Зато уже первые деяния Муравьёва привели изначально к нему расположенного Ивашенцова в негодование. Вот что сообщал этот честный служака о первом полугодии правления Муравьёва: «Губернатор рязанский, как бы чуждый государственным и общественным пользам, продолжает по-прежнему злоупотреблять своей властью и по-прежнему направляет свою деятельность преимущественно к удовлетворению своих страстей. Это паша, утопающий в сладострастии и безнаказанном произволе. Кичась честию быть сыном министра, он управляет губерниею на полном крепостном праве». Салтыков не отставал – уже через месяц после вступления Муравьёва в должность он сравнивает его с ордынским ханом Тохтамышем, разорившим, в числе прочих, и Рязанскую землю. Салтыкову и при кротком Клингенберге хватало прелестей рязанской жизни, а вступать в единоборство с Муравьёвым он не помышлял, так как за этим не было никакой реальной цели.

Цель была в иной сфере – Тверь! Находится между двух столиц, можно сказать, родные края. В Твери свои страсти вокруг Крестьянской реформы, но где их нет? Интересно! Михаил Евграфович совершенно уверился в необходимости покинуть Рязань. Когда Муравьёв, в связи со своим отъездом в служебно-святочную командировку в Петербург (с 24 декабря 1859 года по 23 января 1860 года) спросил, есть ли у него какие-то ходатайства к министру, вице-губернатор, становящийся на это время исправляющим обязанности губернатора, попросил передать Ланскому, что для него «величайшей наградой» будет уход из-под начала Муравьёва.

Но прошло ещё несколько месяцев и несколько кругов разнообразных интриг, прежде чем Салтыкова всё же перевели вице-губернатором в Тверь. Забавно, что Муравьёв, уже зная и о новом назначении своего конфликтного подчинённого, и о том, что в Твери также возможна смена губернатора, стал, пользуясь своими разветвлёнными петербургскими связями, выяснять возможности и его перевода в Тверь – губернатором: «Совместно служить с Салтыковым как в Рязани, так и в Твери для меня всё равно».

Поселиться в Твери