Салтыков (Щедрин)

На склоне лет, в 1880-е, Салтыков, обсуждая дела житейские, обмолвился, что сам бы «охотно поселился в Твери, именно потому, что там порядочных и сочувственных людей встретить можно». Сомневаться в искренности этих слов не приходится. Салтыков любил Тверскую землю. В автобиографиях обычно указывал, что он тверской уроженец. Добился вице-губернаторского места именно в Твери. И впоследствии, несмотря на свой сатирический дар, писал об этом крае с теплотой. Даже авантюрное кашинское виноделие изображено в «Современной идиллии» с неизъяснимо нежным юмором.

Надо сказать, что тверяки ответили Михаилу Евграфовичу взаимностью. Из его доныне немногочисленных музеев самый большой и богатый экспонатами находится в Твери. Здесь всегда было много энтузиастов изучения наследия Михаила Евграфовича. Ещё в 1939 году в областном издательстве выпустили книгу «М. Е. Салтыков (Щедрин) в Тверской губернии». Её автор, архивист и краевед Николай Венедиктович Журавлёв (1901–1957) много лет собирал сведения о тверском периоде жизни Салтыкова. После многолетнего вынужденного перерыва, вызванного войной и последующей воинской службой, он вернулся к захватившей его теме и подготовил новое исследование – «М. Е. Салтыков-Щедрин в Твери. 1860–1862».

Занимались изучением жизни и творчества Салтыкова в местном педагогическом институте, позднее реорганизованном в университет. Здесь начало тверскому филологическому щедриноведению в 1930-е годы положил известный фольклорист, профессор Ю. М. Соколов, а в 1970—1980-е годы новую энергию придал работе профессор Г. Н. Ищук. В 1990-е годы под руководством профессора Р. Д. Кузнецовой была создана Щедринская лаборатория, изучающая язык произведений мастера. В этот период и вплоть до недавнего времени регулярно проводились научные конференции, собиравшие щедринистов не только разных мест России, но и зарубежья. А главное – многочисленные публикации, включая научный альманах «Щедринский сборник», появившиеся попечением двух филологов-энтузиастов, профессоров Евгении Строгановой и Михаила Строганова, создали весомый задел для дальнейшего развития щедринистики в информационно-интеллектуальных обстоятельcтвах XXI века.

Пишу об этом подробно потому, что добросовестное и скрупулёзное изучение всего оставленного Салтыковым требует особой ответственности от его биографов, в круге которых оказался и автор этих строк. Взявшись за изображение жизни писателя на фоне эпохи, я с благодарным чувством, как уже говорил в самом начале книги, изучал собранное и описанное многими филологами, историками, краеведами и простыми, но чуткими поклонниками щедринской сатиры – от современников Салтыкова до моих современников. Но должен заметить, что сотни уже накопленных страниц о тверских страницах жизни Салтыкова эту работу не упрощают. Известно: чем больше знаешь, тем протяжённее граница с полем неведомого.

Так и здесь: непродолжительное – чуть более полутора лет – тверское вице-губернаторство Салтыкова представляется сегодня особым временем его жизни, в котором он сумел не только обдуманно посмотреть на уже прожитые десятилетия, но и установить то направление, в котором путём судьбы есть основания двигаться. В Рязани он получил разнообразный и поучительный опыт управления – и губернского, и общероссийского – в сложной системе существующего и пытающегося самореформироваться государственного механизма. В Рязани он ещё осматривался, хотя быстро понял, что до похорон «старых времён» ещё далеко. А затем ему открылось – после появления губернатора Муравьёва – с трагизмом непреложной безысходности, что он поторопился с самим понятием «старые времена» и с тем конкретным историческим смыслом, который он в него вкладывал. Отсчётом времени распоряжались люди, занимавшие то или иное пространство и владевшие им.

Да, Салтыков вроде бы выбирал Тверь по географическим свойствам, которые мы уже назвали. Но подспудно он искал тот город, в котором не проглядывали неизбежные черты Глупова – таково уж было у Михаила Евграфовича мировосприятие, ничего другого не попишешь. Ища, куда бы ему с Елизаветой Аполлоновной переброситься из быстро опостылевшей Рязани, Салтыков в первую очередь искал людей, которые бы не подсовывали ему жизнь в обстоятельствах «старых времён». И вдруг счастливо выпала вакансия в родной изначально и попросту удобной Твери (кроме проходившей близ города чугунки между Москвой и Питером, ещё было пароходное сообщение по Волге – как раз для поездок в Ермолино, куда переселилась матушка).