Салтыков (Щедрин)

Отношения Салтыкова и Фета требуют особого весёлого рассказа, но и этот эпизод даёт возможность улыбнуться. Откуда здесь взялся Фет? Известно, что в отличие от абсолютного большинства русских писателей, пытавшихся не только упиться «поэзией земледельческого труда», но попросту стать аграрием, лишь Афанасию Афанасьевичу, едва ли не единственному, удалось добиться здесь заметных успехов. О них он рассказывал в своих статьях, печатавшихся в «Русском вестнике» с 1862 года.

Но и в сельскохозяйственной публицистике Фет оставался поэтом, художником слова. Очерк о крестьянском скоте и птице, «вечно таскающейся по чужим дачам» и другим помещичьим владениям, Фет назвал «Гуси с гусенятами». В нём он проводил свою излюбленную идею, что дешевизна крестьянской продукции относительно помещичьей объясняется лишь постоянными потравами помещичьих угодий, с чем следует бороться строгими штрафами (впрочем, даже сцены штрафования получались у Фета весьма живописными).

Салтыков Фета невзлюбил давно и не упускал случая его пнуть (и в 1863 году тоже). Но в анонимной статье переходить на личности бесчестно – поэтому Салтыков, очевидно зажёгшись от пейзанских образов Фета, вначале выдал приведённый выше, явно полемизирующий с его карательным пафосом пассаж, а затем пишет воистину литературную рапсодию: «Из всего деревенского дела горожанину остаётся одна только отрасль – собирание грибов. О вы, которые смотрите высоко на это невинное занятие, будьте снисходительны к нему именно во уважение его невинности! Вспомните, что человек, предающийся ему, никого не убивает, не подрывает ничьей репутации, ни на кого не клевещет. Беспечно бродя с лукошком по лесу, он может обдумывать, что ему угодно, может воображать себя гражданином вселенной, может возвыситься даже до мысли о бессмертии души… покуда не блеснёт ему изо мха яркооранжевая головка осинника или не заставит взыграть в нём сердца иссиза-палевая шапка белого гриба! Недаром же замечено, что люди, у которых охота к собиранию грибов доведена до страсти, бывают наклонны к мыслям о бесконечном, и притом самые пламенные консерваторы. Постоянно находясь на лоне природы, взявши на себя роль присяжных свидетелей ея творчества, они находятся в непрерывном умилении и до того отождествляются с наблюдаемым ими грибным строем, что переносят его и на весь остальной мир. Ясно, что из этого ничего, кроме хорошего, произойти не может; ясно также, что если помещики русские захотят послушаться моего совета, то оставят всякие заботы о недоступном для них сельском хозяйстве и примутся за собирание грибов…»

Почти с тоской прерываю цитирование, оправдывая себя лишь тем, что очерк этот (как, впрочем, и очерки Фета) легкодоступен для современного читателя с интернетом.

Салтыков с таким упоением и знанием дела описывает «смиренную охоту ходить по грибы» (выражение С. Т. Аксакова) и разные виды грибов (включая мухомор – «завидное лакомство»), что даже не зная о нём ничего, скажешь: это рассказ истинного грибника. Или, во всяком случае, истинного писателя, который влез в душу грибника… Влез, но всё же не растворился в ней, ибо Михаил Евграфович помнит, что пишет не микологическое стихотворение в прозе, а фельетон.

Поэтому он встряхивает размечтавшегося в грибных местах своего читателя: «Первый и заклятый враг гриба есть русская баба, которая чутьём слышит гриб и истребляет его почти в утробе земли-матери, начиная благородным белым грибом и кончая тощею и незврачною сыроежкою. Естественно, что она же должна явиться страшною соперницею землевладельца и на этом поприще. Землевладелец-горожанин просыпается поздно, баба встаёт с восходом солнца, обшаривает все кусты и как ни в чём не бывало уже занимается обычной работой в то время, как землевладелец, потягиваясь в постели, мечтает о том, как он будет, под сению дерев широковетвистых, срывать грибы наслаждения. От этого соперничества не упасут его ни канавы, ни убеждения; нет той канавы, через которую не перелезла бы русская баба, нет того увещания, которого бы она послушалась, когда дело идёт об интересах ея ненасытной утробы!»

Теперь довольно. В небольшом фельетоне Салтыков не только высмеял прямолинейные (и не только фетовские) формы взаимоотношений между помещиками и крестьянами, не только посмеялся и над собственными аграрными опытами, но, главное, показал, что происходящее на пространствах России, вступившей во второе тысячелетие своего существования, остаётся бесконечным лабиринтом сцеплений.

Воистину: «Кто желает с успехом охотиться за грибами, тот должен искать их не столько по лесам и рощам, сколько в собственном сердце своём».