Салтыков (Щедрин)

Шидловский, как вспоминал современник, «начал принимать жалобы на съезды по решениям волостных судов и расплодил такую массу дел, что в уезде нельзя было привести в исполнение ни одного решения волостного суда, всякое было обжаловано». В этих обстоятельствах жалобы на судебные решения стали расходиться по разным адресам, иные стали добираться и до Петербурга – до министерств и Сената… Лишь многими усилиями, после вмешательства сенаторов удалось укротить ретивого губернатора. В этих обстоятельствах появление Салтыкова на ключевой губернской должности стало для Шидловского подарком.

Согласно положению «О преобразовании казённых палат и изменении штатов» от 23 мая 1866 года управляющий казённой палатой как губернским подразделением Министерства финансов был её единоличным руководителем и облекался персональной ответственностью перед министерством за всё происходящее в губернии в финансовой сфере. Однако при этом продолжал действовать «Общий наказ гражданским губернаторам» 1837 года, согласно которому губернатор наделялся всей полнотой власти в своей губернии, мог ревизовать все губернские и уездные учреждения, а главное – отвечал за надлежащий сбор всех налогов.

Это очевидное противоречие, однако, не было вопиющим (в определённой степени оно существовало и до положения 1866 года, но согласованно снималось начальством в большинстве российских губерний). Не было здесь конфликтов и у Александровского с Салтыковым, если не считать финального столкновения, где, как мы пытались показать, свои полномочия превысил Михаил Евграфович.

Но в Туле Салтыков оказался с совершенно другим настроем, так что и Шидловский был для него тоже подарком. Пожалуй, он, нацелившийся на скорое возвращение в литературу, впервые встретил столь далёкого от литературы и искусства администратора. Хотя Шидловский, так же, как и Достоевский, окончил не самое захудалое учебное заведение – Главное инженерное училище (вроде и с Достоевским был знаком), – а также военную академию, признать его интеллектуалом затруднительно. Когда позднее он угодил на место председателя совета Главного управления по делам печати, поэт Фёдор Иванович Тютчев однажды во время обсуждения какого-то конфликта спросил его: «Для чего литература и печать, если отрицать значение её заявлений?» – «Для забавы, для забавы! – крикнул не своим голосом Шидловский. – Для того чтобы людям, которым было нечего делать, было что читать. Другого значения литература и вообще печать не имеют!»

Впрочем, поначалу Михаил Евграфович не стал выяснять и утверждать с губернатором значение литературы, а взялся за изучение дел вверенной ему казённой палаты. И быстро пришёл к выводу, что «по количеству и роду производимых им денежных оборотов» Тульское губернское казначейство занимает «едва ли не одно из первых мест в Империи». А это требует его перевода из 3-го разряда во 2-й, то есть создания дополнительных должностей бухгалтеров и кассиров.

Замечательны в отношении Салтыкова в адрес Министра финансов слова с обоснованием перемен: «Хотя при первом моём знакомстве с делопроизводством и счетоводством Тульского губернского казначейства оно найдено в надлежащей исправности, тем не менее я имел случай самым положительным образом убедиться, что чиновники казначейства до крайности обременены работой. Занимаясь почти без отдыха с утра до поздней ночи, они весьма естественно ищут себе других более лёгких и не менее вознаграждаемых служебных занятий. Прямым же последствием такого положения дел может быть крайняя изменчивость в личном составе казначейства, а вместе с тем и расстройство в делах и счетах его».

Одновременно Салтыков взялся за наведение порядка в делах торговли и промыслов. Прекрасно зная по опыту службы в Пензенской губернии сколь быстро – и неизменно с ущербом для казны – действуют предприниматели, как только ослабевает контроль за ними со стороны волостных правлений, Салтыков не только в особом циркуляре потребовал от них «постоянного наблюдения за точным исполнением правил», но и подготовил подробные пояснения о действиях лиц, пользовавшихся льготами при взятии торговых документов.

В частности, он обратил внимание на то, что в положении о льготах «отставным и бессрочноотпускным солдатам, их жёнам, вдовам, незамужним дочерям, а равно вдовам и незамужним дочерям церковно- и священнослужителей», утверждённом 9 февраля 1865 года, было упущение, которым незамедлительно воспользовались многие и продолжали пользоваться, уже по недосмотру чиновников, хотя 12 декабря 1866 года Государственный совет исключил из льготного списка питейные заведения. Также для упорядочения мелочного торга в губернии Салтыков потребовал от всех льготников «снабдить себя на право торговли особыми бесплатными свидетельствами, имеющимися в уездных казначействах».