Сальватор. Части 3, 4

— Тогда передайте ему, — величественно приказал достойнейший хозяин, — что я принимаю лишь тех, кто может назвать свое имя и объявить о цели своего визита.

Лакей удалился, чтобы передать ответ.

— Браво! Браво! Браво! — прокричали гости.

— До чего красиво сказано! — восхитился нотариус.

— Какое красноречие он покажет в Палате! — подхватил врач.

— Какое достоинство он проявит, став министром! — воскликнул горбун.

— Ну что вы, что вы, господа! — скромно возразил г-н Жерар.

Лакей вернулся.

— Ну, что этот незнакомец? — спросил г-н Жерар. — Чего он хочет, от кого пришел?

— Он пришел от господина Жакаля и хочет вам сообщить, что завтра состоится казнь господина Сарранти.

Господин Жерар смертельно побледнел, мгновенно изменившись в лице. Он выскочил из-за стола и бросился вслед за лакеем, выкрикивая не своим голосом:

— Иду! Иду!

Как бы далеко ни зашли гости по извилистому пути, что именуется опьянением, все до единого про себя отметили, какое сильное впечатление произвели обе новости на радушного хозяина.

Как во время солнечного затмения день внезапно сменяется ночью, так смена в настроении г-на Жерара мгновенно привела к тому, что вместо оживленного разговора, прерванного появлением лакея, наступила тишина.

Впрочем, многие из присутствовавших были хотя бы поверхностно наслышаны о деле г-на Сарранти, наделавшем много шума, и, чтобы не молчать, гости ухватились за эту тему.

Первым взял слово нотариус. Он объяснил, почему имя г-на Сарранти не могло не тронуть чувствительное сердце честнейшего г-на Жерара.

Господин Сарранти, или, точнее, негодяй Сарранти, в обязанности которого входило воспитание двух племянников г-на Жерара, обвинен и изобличен в убийстве обоих детей, совершенном с такими предосторожностями, что до сих пор не удалось обнаружить их тела.

Рассказ нотариуса объяснил отсутствие г-на Жерара, а также упоминание отлично всем известного имени г-на Жакаля, прозвучавшего в докладе лакея.

Несомненно, перед тем как взойти на эшафот, г-н Сарранти должен был сделать признания, и г-н Жакаль послал за г-ном Жераром, чтобы тот их услышал.

Возмущение преступлением Сарранти все возрастало. Мало ему было украденных денег, мало убийства двух невинных душ; он еще посмел выбрать для своих признаний священное время ужина, вопреки изречению автора "Гастрономии":

Пусть ужин праведных ничто не нарушает![16]Но, поскольку гости дошли пока только до легких блюд, подаваемых после жаркого, поскольку бургундское было лучшей марки, шампанское отлично охлаждено, а на соседнем столе уже красовался отменный десерт, то все решили дождаться возвращения г-на Жерара, беседуя обо всем понемногу и потягивая вино.

Собравшиеся еще больше укрепились в своем решении, когда увидели, что лакей спускается по ступеням крыльца, зажав по две бутылки в каждой руке. Выставив их на стол, он сказал:

— Господин Жерар приглашает вас попробовать этот лафит, вернувшийся из Индии, а также этот шамбертен тысяча восемьсот одиннадцатого года; о нем же просит не беспокоиться: неотложное дело призывает его в Париж, и через полчаса он будет здесь.

— Браво! Браво! — единодушно вскричали гости.

В ту же минуту четыре руки потянулись к горлышкам четырех бутылок.

В эту минуту с улицы донесся стук кареты.

Все поняли, что г-н Жерар уезжает.

— За его скорейшее возвращение! — предложил врач.

Каждый в ответ пробормотал свое пожелание, все попытались подняться, дабы придать тосту большую торжественность, но некоторым это оказалось уже не под силу.

Сидевшие пытались подняться, вставшие старались благополучно занять прежние места, как вдруг — притом совершенно неожиданно — появился новый персонаж, повернувший разговор в новое русло.

Этот новый персонаж, неведомо как проникший в сад, был наш старый друг Ролан, или, если вам так больше нравится, учитывая обстоятельства происходящего, — Брезиль.

Он, как воспитанный пес, вошел через дверь, однако затем одним прыжком перескочил ступени, а еще в два прыжка очутился на лужайке.

Нотариус, первым заметивший его, закричал от страха.

Отметим, что не мудрено было закричать при виде грозного пса с высунутым языком, горящими глазами и стоящей дыбом шерстью.

— Ну, в чем дело? — поднося к губам бокал, спросил врач, стоявший спиной к крыльцу и не понимавший, что происходит.

— Бешеная собака! — выкрикнул нотариус.

— Бешеная? — ужаснулись остальные.

— Да, да, сами посмотрите!

Глаза всех присутствовавших обратились в сторону, указанную нотариусом. Они увидели пса, который, тяжело дыша и словно теряя терпение, обернулся к двери, ожидая кого-то.

Очевидно, ему надоело ждать. Он уткнулся носом в землю, и, словно пудель Фауста, забегал вокруг стола, за которым сидели гости, причем круги становились все уже.

Вот-вот ожидая нападения, гости, не скрывая испуга, вскочили, собираясь разбежаться кто куда. Один поглядывал на дерево, другой — на пристройку, в которой садовник держал свой инструмент. Тот подумывал перемахнуть через стену, а этот надеялся найти убежище в замке, как вдруг раздался долгий пронзительный свист, а вслед за ним — громкая команда: