Самая долгая ночь

Дорогу тонким слоем припорошил свеженький снежок. На нетронутом белом покрывале отпечатывались узоры от протекторов, которые оставлял за собой «Файрфлайт». Буквально через несколько минут у Нэт снова начались схватки. Она, как законопослушный водитель, притормозила у знака, хотя в пределах видимости других транспортных средств не было. Сколько она так простояла – не известно, но, как только боль немного отпустила, Нэт продолжила путь. Нужно постараться проехать как можно больше, пока снова не началось. Следующий этап схваток был еще сильнее и еще продолжительнее. Казалось, что ее распирает всю – от грудной клетки до ануса. Она резко затормозила и вцепилась в руль. «Все скоро закончится, скоро закончится», – как мантру, повторяла она. Боль ушла так же неожиданно, как возникла – не осталось и следа. Нэт даже удивилась: как будто не она только что корчилась на сиденье. Она успела преодолеть еще одну милю, прежде чем ощутила приближение новой волны. Бедняжка не прекращала движение, пока еще можно было терпеть, и только потом нажала на педаль тормоза. В ее теле сейчас сконцентрировались все мучения на свете. Голова, руки и ноги словно перестали существовать. Так продолжалось, наверное, несколько минут, хотя они показались вечностью. Как только боль утихла, Нэт рванула с места и гнала машину настолько быстро, насколько могла. И даже не потому, что опасалась родить прямо в салоне. Ей просто хотелось оказаться наконец в больнице, среди людей, подальше от этой нескончаемой дороги. Руки и ноги пока что слушались, и того тошнотворного чувства, когда тебя просто выворачивает наизнанку, тоже не было. Судя по всему, у нее в запасе – от часа до двух. Эта мысль принесла облегчение, но в то же время и некоторое разочарование.

Уже перед зданием больницы ее вдруг посетила бредовая мысль: если она не войдет в эту дверь, может, ничего и не случится? Тело расслабится, успокоится, забудет обо всем или решит немного подождать… Но нет, природу не обманешь никакими уговорами, красноречивыми сказками и даже стихами. У нее снова начались схватки.

Однажды ночью – Нэт тогда училась в старшей школе – они с друзьями пошли на пляж. Разожгли костер на берегу. Немного в стороне девушка заметила в отсветах огня что-то большое и плоское. Оказалось, морская черепаха. Вырыв аккуратную ямку, рептилия откладывала яйца. Опустившись на колени, школьница стала наблюдать, как одно за другим пахнущие мускусом яйца скатываются по крутому склону вниз – на мокрый песок. Черепаха смотрела перед собой, не мигая и не двигаясь, будто не замечала присутствия человека. Ее передние конечности были покрыты глубокими уродливыми шрамами. Любопытная Нэт наклонилась слишком близко, и черепаха угрожающе открыла клюв, чем-то напоминающий тюльпан. Девушка мгновенно отпрянула. Впервые в жизни ей довелось наблюдать такую всепоглощающую сосредоточенность, такую грубую естественную красоту.

Нэт толкнула дверцу автомобиля, но поняла, что просто не в силах подняться. Так и застыла, схватившись за ручку. Пол слишком далеко! И прилететь не сможет: ему просто не позволят. Впрочем, его в любом случае не было бы рядом во время родов. Воображение разыгралось: Пол далеко, но Эсром-то здесь, с ней. Абсурдные фантазии как-то утешали, успокаивали нервы. Какой он добрый! Женщина представила, как он заботливо помогает появиться на свет жеребятам и телятам, как шепчет ласковые ободряющие слова их взволнованным матерям. Будет справедливо, если он и ее успокоит, и ей поможет. Нэт представила, как он трогает ее лоб, как прижимается щекой к ее щеке, как держит за руку, когда ее накрывает очередная волна боли.

Уже у входа в больницу Нэт заметил санитар в белом халате. Усадил в кресло-каталку, спросил, поставил ли ее муж машину на стоянку.

– Нет, – ответила роженица.

Ее привезли в знакомую белую комнату. Да, все помещения, которые используются с одной и той же целью, кажутся знакомыми. Три кровати, стоящие в ряд, были отделены друг от друга ширмами.

Женщина в дальнем углу громко звала мужа, а может, еще кого:

– Мистер Джексон!

Голос был хрипловатый, с нотками отчаяния.

Услышав душераздирающий крик, Нэт почувствовала, как ее парализует страх. Через час или около того и она будет вопить так же. Ее переодели в тонкий, никому не нужный халат. Медсестра измерила пульс и давление. Живот снова напомнил о себе. Женщина испытывала противоречивые чувства. С одной стороны, ужасно хотелось поскорее избавиться от своего бремени, а с другой – вот так бы и свернулась калачиком, обняла бы его, как чувствительное чудовище, способное ответить нежностью на нежность. Вот только никакой нежности не последовало. Боль стала невыносимой и с яростной силой вдавила ее в кровать. Когда наступила очередная передышка, Нэт положила голову на жесткий матрац и погрузилась в свои фантазии: она откроет глаза – и увидит Эсрома, а тот скажет, что она замечательная и очень храбрая женщина.

– Так, излишний драматизм нам не нужен, – прервала ее мечтания медсестра и начала вводить в вену обезболивающее.