Самая долгая ночь

Эдди погрузился в воспоминания, до боли похожие на те, что лились рекой из Митча в моменты вдохновения. У гостя была уйма веселых картинок из прошлого, вот только ни в одном из сюжетов не фигурировала Джинни. Несколько стаканчиков освежили в памяти множество забавных историй. Они просто падали со смеху, их колени соприкасались. Да, они весело проводили время! Эдди стал рассказывать, как в детстве, когда он жил в Теннесси, за ним по полю гонялась корова.

– А это случайно был не бык? – хохотала Джинни.

– Нет, корова.

– За тобой погналась корова?

– Коровы бывают злыми. Их тоже можно рассердить, – не сдавался Эдди.

Женщина от души потешалась над ним и уже сама не могла понять, действительно ей весело или это часть игры. Решила, что, пожалуй, веселье настоящее, не наигранное – она разве что иногда подбрасывает дровишек в костер.

– Не важничай, – фыркнул Эдди. – Ты просто не знаешь коров.

– Это точно, – не стала отрицать Джинни. – Эдди! Не обижайся. Очень интересный рассказ.

Мужчина улыбнулся:

– Серьезно?

Она придвинулась достаточно близко, чтобы дотянуться и разгладить складку на воротнике его рубашки.

– Самый лучший. – Она провела кончиками пальцев по его плечу. – Ты скучаешь по Бельвуару?

– Не по работе, во всяком случае.

– А по мне?

Он молча выпил стакан до дна.

– А теперь ты, Эдди, стал солидным мужчиной, не правда ли? – ворковала Джинни. – Я помню тебя совсем мальчишкой, который застенчиво улыбался, когда я вносила шоколадный торт с орехами.

– Мне уже двадцать четыре, – напомнил молодой человек.

– Когда мы были вместе, ты был очень юн – ну чистый выпускник старшей школы. Армейские жены втихомолку посмеивались над тобой, хотя все считали, что ты просто красавчик.

– Знаю, – вздохнул Эдди.

Джинни встала, снова наполнила стаканы и вернулась обратно на диван. Она сбросила туфли-лодочки, и теперь они стояли, поблескивая, в углу, словно туфельки выросшей куклы Барби.

– Конечно, я не стану притворяться, что твои приятели не уделяли мне внимания, – призналась Джинни.

– Был какой-то разговор, – кивнул Эдди.

– Надеюсь, ничего уничижительного?

– Конечно нет.

– Помню, мы все немного выходили за рамки приличий. Может, там какой-то особый воздух?

– Но мы с тобой были самыми неприличными, самыми плохими.

Это была фраза, которую она жаждала услышать. Таким образом, победа осталась за ней, что, конечно же, придало ей уверенности в себе.

Эдди поставил стакан на кофейный столик. Джинни потребовалась вся ее сила воли, чтобы не переставить его на специальную подставку, как положено. В окно было видно, как по противоположной стороне улицы прошли две мамаши, толкая впереди себя детские коляски. Джинни ощущала, как горит ее лицо. Эдди положил руку ей на колено. Женщина захихикала, и это стало сигналом для осмелевшего гостя. Он впился в ее накрашенные губы, а рукой тем временем нащупал пояс для чулок и расстегнул застежку.

– Ты знаешь толк в этом деле, – отстранилась Джинни, жадно хватая ртом воздух.

Голова закружилась.

– Тебе решать.

Он вновь наклонился, чтобы поцеловать ее, но Джинни, услышав шум за дверью, отпрянула от него.

– Почтальон! Прячься сюда.

Женщина неуклюже скользнула за спинку дивана.

– Черт! – прошипел Эдди и последовал ее примеру.

Они сидели на корточках за диваном и вслушивались в легкое шуршание ботинок почтальона на верхней ступеньке. Затем зашелестела почта, падая через щель на пол.

Джинни с облегчением рассмеялась и плюхнулась обратно на диван.

– Что ни говори, а это было очень… очень плохо.

Всякий раз, когда Эдди слышал слово «плохо», у него текли слюни, как у собаки Павлова. В тот же миг он подмял под себя Джинни. Женщина была на верху блаженства. Она лежала под ним, безропотно позволяя расстегивать пуговки на платье, возиться с крючочками бюстгальтера, стягивать комбинацию и трусики. Ни с того ни с сего она вдруг обеспокоилась, не свешивается ли его нога с дивана.

– Твоя нога… нога, – шептала она, но Эдди, судя по всему, такие мелочи не тревожили, хотя, возможно, он просто не понял, о чем речь.

К тому времени как Марта привела Анджелу домой, Эдди уже и след простыл, а стаканы были вымыты и вытерты. Джинни чувствовала себя так, словно побывала под грузовиком.

– Мама! – закричала Анджела, влетая в дом, но Джинни, погладив дочурку по голове, повела ее обратно к няне. – Извините… прошу прощения, но у меня снова ужасная мигрень.

– О нет, – всплеснула руками Марта.

– Не могли бы вы остаться до конца дня? Не думаю, что смогу заниматься Анджелой, когда у меня в голове стучит отбойный молоток.

– Я… Да, конечно, мэм.

– Спасибо, Марта. В буфете найдете тушеную фасоль.

Анджела очень любила тушеную фасоль с кусочком белого хлеба.