Самая главная тайна

— Это ужасно. Уж-жасно! — простонала мать. — Я отказываюсь верить, что это происходит... в действительности. Мне кажется, что я сплю. Кошмарный сон — вот что это такое. Не могу, не хочу верить! За что его взяли? За что, Валя?

— Он виноват, мама, — ответил Валька. — Я знаю: он виноват. Раньше была неправда, а теперь правда. Он во всем виноват.

— Валя, не говори, ты не знаешь. Это злой рок, судьба! — Мать истерически вскрикнула.

— Успокойся, мамочка, ну, пожалуйста!

— Да, да, ты прав... я сейчас... Мне нужно собрать в один клубок все нервы, выдержать, выстоять, чтобы бороться за свою долю, за свое счастье. И я выдержу, я докажу им, что это ошибка, обман, злая воля бесчестных людей!

— Успокойся, мама, успокойся, — твердил Валька. Он не хотел возражать матери, чтобы ей не сделалось еще хуже. — Тебе что-нибудь принести? Какое-нибудь лекарство?

— Спасибо, Валя, я уже приняла. Полежу немного, может, усну. Но ты не уходи далеко. Я хочу знать, что ты рядом. Не уходи со двора.

— Да, да, мама, я никуда не уйду, я буду рядом.

Постояв немного возле кровати, Валька на цыпочках вышел из спальни. Он пошел в свою комнату. Там все оставалось так, как было утром, во время Валькиного бегства. Валька заправил постель, умылся. Потом он медленно подошел к портрету отца, остановился и задумался.

«Вот такие дела у нас, папа...»

«Крепись, Валя! Все будет хорошо».

«Эх, папа, если бы я раньше знал все это!»

«Ты не мог знать, Валя. Этого никто не мог знать».

«А теперь самая главная тайна откроется, да?»

«Она откроется, Валя».

«И все узнают, кто был смел, храбр, любил Родину, а кто мстил и предавал».

«Узнают, Валя. Люди в конце концов все узнают. У самых страшных тайн короткий срок. Не сохранить их и за семью замками».

«Да, папа! Да, папа!»

На пороге Валька оглянулся. Отец смотрел на него прямо, смело, весело, подбадривающе.

«Не пропадем мы, не пропадем, папа! Теперь Магда с нами, товарищ Марчук, Петька Птица. Нас много!»

Мысль о том, что Петька дожидается его у калитки, заставила Вальку побыстрее выскочить во двор. Рядом с Петькой он увидел Магду. Петька был явно смущен.

— Ну, Петя, будешь ли ты теперь называть меня графской дочкой? — насмешливо спрашивала Магда.

Петька покосился на Вальку и мотнул головой.

— И вещи мои прятать не будешь?

— Не буду, — чуть слышно прошептал Петька, краснея до ушей.

— Верю. — Магда удовлетворенно улыбнулась и, взглянув на подошедшего Вальку, добавила: — Теперь нам всем по-другому надо жить.

— Вот еще привязалась, — хмуро проговорил Петька, когда она ушла к себе. — Не до нее...

— А ты видишь, кто идет? — спросил Валька.

— Кто?

— Фома. Смотри!

— Точно, Фома, — подтвердил Петька, не спуская глаз с поляны, на которой только что показался Владек.

Бывший Петькин помощник приближался медленно, осторожно, словно решал трудную задачу: будут его бить или нет? Он не ожидал, что увидит Петьку. Должно быть, присутствие командира вдруг спутало все его планы и он не знал, как лучше сейчас поступить.

— Что ему надо? — недоумевал Валька. — Как ты думаешь?

— Если бы я знал... Идет, — значит, надо.

Но Фома тут остановился. Он был еще далековато и вполне мог кинуться наутек, если бы почувствовал опасность. Он сейчас, видимо, соображал: существует она, опасность, или же Валька с Петькой настроены миролюбиво?

— Ну подходи, — помог ему Петька. — Чего стоишь? Дело какое есть? Говори.

Фома приблизился немного.

— Дело, — сказал он. — Я к Мельникову. Он знает.

— Ну так чего же медлишь? — Петька отвернулся, делая вид, что Фома его больше не интересует.

Фома подошел поближе.

— Привет, — сказал он. — У тебя отчима арестовали?

Валька не ответил. Он только сжал зубы.

— А опись имущества сделали? — продолжал Фома, убедившись, что бить его не собираются. Но все-таки он волновался и с нетерпением ожидал ответа. Владека пугало, что он может лишиться велосипеда.

— Не бойся, — поняв это, насмешливо сказал Валька. — Тебе дома разрешили велосипед взять?

— Разрешили, — обрадованно сообщил Фома. — Меня отчим послал. Иди, говорит, Скорняка арестовали, будут описывать имущество, опишут и твой велосипед. Беги, он говорит, забирай свое имущество, пока не поздно, это будет твоя компенсация. Ну я и побежал.

— Выносить? — перебил его Валька.

— Выноси. Чтобы все было по-честному. Я, знаешь, это люблю.

— Я в этом уже убедился, — сказал Валька.

— Игра есть игра, а дело есть дело, — продолжал Фома, поглядывая на Петьку, который не вмешивался в разговор, как будто с Фомой его никогда ничего не связывало. — Я испытания сдал, мне теперь волноваться нечего.

— Ты лучше заткнись, — не выдержал Петька. — Может, еще поволнуешься.

— Мне что, — уклончиво отступил Фома. — Я свое получу и уйду.

Валька вынес велосипед. Фома сразу же ухватился за руль. Но и Валька еще не выпускал велосипед из рук.

— Подожди, — сказал он. — У меня к тебе один вопрос.

— Это что? — удивился Петька, перестав играть роль постороннего. — Ты проспорил ему?

— Нет, просто отдал.

— Как отдал? Фоме?

— Да. Так уж пришлось.

— За что?

— Ну... так получилось.