«Самая сладкая ложь»

– Я думаю, что ему стоит присесть, сэр, потому что…

– Говорите! – приказал Константин, делая шаг к столу. – Говорите немедленно. Что произошло?

Яфит замолчала, на линии что-то зашуршало.

– Мы… нашли Лию и ее спутника, – сказала она, обращаясь уже к Константину. – Случилось несчастье, сэр.

Он поставил одну из чашек на стол.

– Не тяните, лейтенант, – попросил он.

– В них стреляли. С возвышенности, мы примерно определили, откуда. Снайпер – профессионал, не оставил ни следа. Водителя задело, поцарапано плечо. Скорее всего, снайпер стрелял в Лию. Вероятно, на пару секунд растерялся, пришлось стрелять в спину. Он выпустил две пули в голову, в затылок. Она была жива около получаса после ранения. Ее спутник вызвал «скорую помощь», но врачи опоздали на несколько минут. Им пришлось констатировать смерть.

Выскользнувшая из руки Константина чашка упала на ковер, отлетела на паркетный пол и разлетелась осколками по всей комнате.

– Нет, – сказал он сначала тихо, почти шепотом, а потом неожиданно поднимая голос. – Нет, нет! Вы сошли с ума, этого не может быть! Как такое могло случиться? Какой, ко всем чертям, снайпер? Кому было нужно в них стрелять?!

– Я не знаю, сэр, – ответила Яфит. – Мы должны разобраться. Это займет время.

– Отправляйтесь к Мустафе, сейчас же, – сказал Боаз. – И делайте то, что должны. Я жду доклада.

– Так точно, сэр, – ответила Яфит.

В наушниках опять пискнуло, и аппарат замолчал.
Константин сидел у стола, положив голову на руки. Боаз коснулся его плеча.

– Пойдем, – сказал он, – я не думаю, что тебе следует здесь находиться. Я отведу тебя к Нурит.

Он повернулся, убирая его руку.

– Я в состоянии идти сам.

– И все же я тебя проведу. – Боаз помог ему подняться и обратился к Гиладу: – Я сейчас вернусь.

… Доктор Мейер прикрыла жалюзи на окнах кабинета и села напротив посетителя. На ее столе лежала целая гора бумаг, и работу следовало закончить через пару часов, но документам суждено было пролежать нетронутыми еще очень и очень долго.
Константин держал в руках стакан, парой глотков воды из которого он несколько минут назад запил успокоительное, и молчал. Нурит вглядывалась в его лицо и не замечала на нем даже следа эмоций, что пугало ее гораздо больше его неестественной бледности.

– Посмотри на меня, – сказала она и вгляделась в его зрачки. – У тебя кружится голова?

– У меня ничего не кружится, – ответил он и поставил стакан на стол. – У меня… – Он сделал неопределенный жест рукой и тряхнул головой. – То есть, у меня кружится все. Что психоаналитики говорят в таких случаях?

– В таких случаях говорят пациенты. А психоаналитики слушают.

– А если мне нечего сказать?

– Значит, молчат и пациенты. Мы будем молчать вместе. Пока ты не решишь, что хочешь что-то сказать.

Константин снова взял стакан, допил воду, поморщился и убрал влажные волосы со лба.

– Это ведь неправда, – сказал он. – Такое не могло случиться. Я… я ведь люблю ее, понимаешь?

Нурит посмотрела на него и протянула ему руку.

– Я думаю, сейчас тебе лучше поспать. – Она кивнула на кресло в углу кабинета. – Приляг. Я не буду тебе мешать. Я дам тебе снотворное, и ты поспишь пару часов. Тебе станет немного легче, и мы поговорим.

Константин покачал головой.

– Я предпочитаю проснуться и понять, что это был один из самых страшных кошмаров в моей жизни. Или же предпочитаю заснуть и не проснуться. Хорошая мысль, да?

– Ничего хорошего в этой мысли нет. Сейчас ты находишься в состоянии шока, которое лучше всего переживать во сне. Пара часов сна пойдет тебе на пользу.

Она поднялась, встала у него за спиной и положила ладони ему на виски.

– Сейчас ты уснешь, – сказала она. – А потом мы поговорим. Мы будем говорить сколько угодно. Хоть до завтрашнего утра. Я буду говорить с тобой до тех пор, пока у тебя не закончатся слова, до тех пор, пока ты не почувствуешь, что освободился от чего-то, от чего должен освободиться. А потом все понемногу вернется на круги своя.

– К сожалению, я не поддаюсь гипнозу, доктор, – произнес Константин, не открывая глаз.