Самая страшная книга 2018

– Кто? Как?

– Скверная, скверная история, – Швед поморщился. – Но для тебя она почти закончена, Антон, и это хорошо. Ну и дело. Сколько за свою жизнь повидал, но такое…

– Так кто их убил?

– Ты не догадаешься. – Швед сник, махнул рукой на чайник, показывая, что разговор будет долгим.

Антон наскоро ополоснул кружки, устроился напротив, терпеливо дожидаясь, пока закипит вода.

– В общем, – Швед вздохнул, словно перед нырком в глубину. – Стали копать, сразу во все стороны. Сам понимаешь, докуда и в каком темпе, только что не землю жрали. Ну и раскопали довольно быстро, что учился в вашем классе мальчик, Валентин. Его дразнили за это имя, видимо, еще за что-то. Отец у него был простой…

– Водитель трамвая, – онемевшими губами сказал Антон.

– Слесарь, – удивился Швед. – Ты уже слышал что-то?

Антон помотал головой.

– Пальцем в небо. Дальше.

– Дальше дрянная история. Поехали как-то вместе за город, в коттедж к Корабельным. Там этот Валентин выпал из окна. Неудачно, сломал шею, умер на месте. Чайник свистит, ты не слышишь, что ли?

Антон не слышал. Он поднялся, механически взял чайник, не ощущая горячей до боли ручки, залил кипятком заварку.

– Трагедия, конечно. Понимаешь. И вот этот мужик, отец мальчика, шесть лет ждал. Представь, выследил всех, все подготовил – маньяк, не рабочий. Шесть лет положил на это. Знакомый сказал, когда нашли его, сразу поняли. Он не отпирался, поехал спокойно. Даже вещи заранее собрал – знал, что придут, был готов. Странно, что не явился сам – проверял, что ли, нашу систему.

Швед на секунду умолк, размышляя. И продолжил, уже совсем другим тоном, в котором Антон с удивлением уловил грусть:

– Вот человек. Жил только этим моментом. Проехал по старой, заброшенной дороге, часть пути прошел пешком. Увидев, что коттедж пуст, обрубил связь, отключил сигнализацию. Он следил, оказывается, за этим домом уже давно. Представь, даже поработал на заводе, где эти сигнализации делают. Спрятался, дождался там твоих одноклассников, как паук в логове, и перерезал, без жалости, что парней, что девочек.

Швед сглотнул, покачал головой, видимо вспоминая фотографию.

– Один? Всех девятерых?

– Ты бы видел его. Не человек – машина. Убийство – оно вот здесь, – Швед выразительно постучал себя по голове кончиком ножа. – Это в голове. Если есть решимость, есть понимание, тогда нет препон. А он готовил себя к этому шесть лет, Антон. Шесть долгих лет. Мертвых лет. С женой разошелся. Такие трагедии рушат семьи. Квартиру продал. Уехал в пригород, в какую-то халупу на огороде, доставшуюся от родственников, и думал, думал, каждый день, видимо. Это не сгоряча – пошел мстить. Я Гущину не завидую, тому, что он там видел, в этом доме.

Швед кинул в чай дольку лимона.

– И потом. Что один убийца и девять выпивших подростков-идиотов, тепличных растений. Оранжерейных роз, не ожидающих беды. Ты с ними дрался, сам знаешь, что говорить.

Адвокат наконец замолчал, хмуро глядя в чашку. Антон смотрел, как раскрываются, расправляясь, чайные листья, сквозь них, как сквозь лес, дрожал свет фар едущей ночью машины. Значит, они ему не приснились, не привиделись.

– Странно. Ведь чтобы подготовить все это, нужно много времени. Откуда он узнал, что мы будем в коттедже Горчикова?

– В этой истории вообще много странного. Но мое дело – факты, а не сочинение триллеров про подростков. Преступник есть. Признание есть. Значит, все.

Наверное, Швед ждал дальнейших расспросов, благодарности, каких-то слов. Но Антону нечего было спрашивать, нечего сказать. Он чувствовал, как внутри него словно наматывается колючий шерстяной клубок.

– Спасибо вам, – выдавил Антон.

– Не благодари, – угрюмо ответил Швед. – Не уверен, что вытянул бы дело, скройся этот мужик с концами. Знаешь, – поделился он, – когда только начинал карьеру, после каждой истории хотелось тереться в душе мочалкой до крови, чтобы смыть с себя всю эту грязь. Но сегодня хочется заново родиться.

Антон кивнул.

– На Гущина зла не держи. Такое и во сне не приснится. Он обязан был копать. Мне пора ехать, – Швед встал, так и не притронувшись к чаю.

– Я не держу, – честно ответил Антон. – Что дальше?

– Следствие, суд. Думаю, в закрытом режиме. До вторника ты точно свободен. Дальше позвоню, будь на связи в любое время.

– Спасибо, – еще раз поблагодарил Антон. И все же спросил, уже когда Швед стоял в прихожей, поправляя воротничок белоснежной рубашки: – Вы как думаете, эти дети, они убили того мальчика?

– Ну, Антон, что теперь… Кто старое помянет, – Швед осекся, видимо вспомнив фото блондинки. – Там, конечно, подмазали все, что можно. Но никто ведь не обвинит десятилетних детей в убийстве.

– А то у взрослых мир рухнет?

Швед удивленно посмотрел на него, похлопал по плечу.

– Привет маме, – ответил он и побежал по лестнице, оставив Антона наедине с катающимся внутри клубком.

Он уехал в деревню. Бездумно лежал под вишнями, глядя в высокое июньское небо. В деревне не было телевизора, дед предпочитал книги, кроссворды и иногда радио «Маяк», которое, к счастью, обходило историю стороной.

– Ты чего такой смурной? – спрашивал дед. – Каникулы же начались.