Самая страшная книга 2019

Он вдруг понял, что говорит вслух – интересно, как давно? За спиной тихо всхлипывали – жена попыталась сдержать слезы, когда Олег снова подошел к кровати, но они лились из нее, катились по щекам на наволочку, впитывались, уходили в мятую ткань, как в землю. Маринкин нос покраснел и распух, она тряслась. Олег вытер ей лицо полотенцем, подавляя спазм в горле.

– Я быстро, – пообещал он. – Это для Миши.

Олег понимал, что, возможно, уже не вернется, а значит, нельзя было оставлять жену привязанной.

– Прости меня, если сможешь, – попросил Олег, поправляя повязку. – Возможно, мы больше не увидимся.

Маринка безучастно молчала. С какого-то момента тело ее обмякло, расслабилось, она не сопротивлялась, будто разом потеряв ко всему интерес, только машинально смаргивала слезы.

– Знаю, в это трудно поверить, но я тебя очень люблю. И Мишку тоже. И я его верну.

Маринка отвернула голову. Олег перерезал стяжку, рука жены опала плетью, и она даже не сделала попытки пошевелить пальцами. Олег перерезал вторую, освободил ноги. Укутал Маринку одеялом, ему хотелось поцеловать ее, убаюкать, посидеть рядом, дожидаясь врачей, но он понимал, что этого не будет, здесь они расстаются навсегда. Олег только несмело погладил ее руку.

В прихожей он набрал номер скорой с Маринкиного телефона, оделся, проверил карманы: два сувенира, медведь.

Раньше он все время удивлялся пожарным, спасателям, врачам, их хладнокровию и спокойствию, уверенности. Присутствуя на операциях, он невольно вздрагивал сам, морщился от запахов, иногда трусил, порой скучал. Но, стоя над Мариной, Олег ощущал только пустоту, его словно высосали и вычистили. Внутри было стерильно, как в операционной, все по полочкам, всегда бы так.

– Я иду, сына. Все будет хорошо, и только так, – сказал Олег себе на прощание, и все эти полочки вдруг обрушились – ему даже послышался звон разбитого стекла – все посыпалось, распалось, покатилось по углам. Олег вцепился в дверную ручку, его оглушила мысль о зубе.

Выбить его на месте, прямо там? Сейчас, в ванной, до приезда скорой? Ловить на улице кошку? Времени не было, и Олегу на секунду показалось, что он задыхается, но память вдруг подкинула воспоминание, как бросают спасательный круг.

Зуб хранился в коробке из-под леденцов как трофей, как напоминание о Мишкином мужестве и выдержке, о дне, когда он был героем и не расхныкался. Молодец, сына! Олег бросился в детскую. К счастью, круглая жестянка была на месте. Олег снял крышку и чуть не заплакал от облегчения, увидев маленький желтоватый клык.

Он бежал из одного двора во двор, как бежит убийца с места преступления. Пересекая улицу, оглянулся. Следить за ним было некому, но Олегу все казалось, что следят, и он держался темных мест, обходя редкие неровные прямоугольники света из квартир. На бегу он прощупывал карманы – на месте ли? Все было на месте. Где-то далеко, словно в другой вселенной, шумели машины, летел снег, жили, ели, спали, рождались и умирали люди, пока он, Олег, с каждым шагом проваливался в какую-то параллельную реальность.

– Не подведи, хозяин, – сказал сам себе Олег, устраиваясь в домике.

Когда в нос ударил густой резкий запах, Олег так обрадовался, что едва не вскочил навстречу, но тело опять словно парализовало.

Он услышал знакомое постукивание пластика, и вслед за ним тяжелое сопение, ощутил привычный, наполняющий пространство жар.

– Ты пришел! – зазвенел в темноте знакомый голос. – Ты принес?

– Да, – Олег поспешно вытащил все из карманов. Медведя, банки с глазами, завернутый в бумажку зуб.

– Открой! Разверни! Вынимай! Отдай! – пупс выкрикивал приказания по-пионерски отрывисто, четко и задорно.

В темноте Олег не сразу справился с крышками, в ладонь упали скользкие упругие шарики. Олега передернуло, он уронил их в горячую темноту.

– А ключи ты взял?

Олег растерялся.

– Ключи? Дом, ключи?

– Да, – растерянно сказал Олег, машинально нащупывая их в кармане. Дверь он оставил открытой для бригады врачей, но ключи лежали в кармане.

– Оставь. Зуб! Один! – почти разочарованно отозвался писклявый голос, когда Олег протянул в темноту Мишкин зуб. Олегу захотелось схватить эту куклу, лупить ее головой о стенку до тех пор, пока пластик не треснет. Тепло переходило в жар, что-то двигалось наискосок от Олега, который наконец впервые осмелился, затаив дыхание, поднять взгляд, но увидел над собой только две маленькие точки. Они слабо светились, словно готовые потухнуть угольки.

– Не смотри! Потом! – одернул голос, и Олег послушно отвернулся, уставился на темный снег.

– Долго! – пропищал пупс, и Олег не сразу понял, к чему это относилось. – Но еще успеешь. Беги!

Первым на снег выскочило что-то маленькое, в мягких очертаниях круглых ушей и непропорционально большой головы Олег узнал Мишкиного медведя.

– Ну что! Беги! Беги! Можно!