Самая страшная книга 2025

Изнуряющий зыбкий сон водоворотом затягивал в кошмары, в которых не было образов, только чернота морской бездны и чувство страха и вожделения. Марк пытался выплыть, но вяз на границе между сном и явью, не понимая, где находится. Он слышал звуки, те самые – из прошлого, из пещеры. Не то стон, не то вой, не то пение – такие ни с чем не спутаешь. Они прорывались издалека, и мороз шел по коже от их ледяного тягучего звучания, напоминающего игру на терменвоксе. И в то же время было в них что-то очаровывающее и манящее.

А потом наступила тишина, гулкая и плотная, подобная той, что лежит на дне глубоководного желоба. Она накрыла, оглушила, погребла под собой, и Марк растворился в ней, точно в небытие.

Сон отпрянул, словно волна, ударившаяся о скалу. Марк резко открыл глаза и сел в постели, глядя в глухую темноту. После протянул руку, нащупал провод с овальной шайбой и щелкнул кнопкой выключателя. По каюте разошелся тусклый зернистый свет, явив Марку два квадратных метра с аскетичной обстановкой: койка, ящик вместо стола, металлический сундук, табурет и ниша с полками. В этой каморке мало что изменилось с того далекого лета. Разве что жить в ней теперь было невыносимо: тесно, затхло, темно, сыро. В восемь лет все эти неудобства ничуть не смущали, напротив, Марку нравилось. Он представлял себя отважным пиратом, чей корабль потерпел крушение на необитаемом острове.

Марк встал, натянул кофту и штаны, сунул ноги в сланцы, вышел из каюты в коридор и включил свет. Крохотное пространство делили самодельная угольная печь, опреснитель и лавка с обеденным столом, прижатым к стене, за которой размещался камбуз. В углу висела потертая клеенка с маками, за ней пряталась душевая: табурет и два ведра с ковшом. Каюта деда находилась в шаге от каюты Марка.

– Глеб?! – позвал Марк, настороженный непроницаемой тишиной, и постучал в дверь.

Никто не ответил.

– Глеб?!

Он снова постучал, не решаясь войти. Старик сразу дал понять, что на сейнере есть два места, куда Марку входить нельзя ни под каким предлогом, – дедова каюта одно из них.

А если ему нужна помощь, подумал Марк. Вчера дед выглядел скверно, ушел к себе раньше обычного и больше не показывался.

Марк открыл дверь. Слабый свет, протянувшийся из коридора в темноту, едва очертил силуэты мебели.

– Глеб?!

Он вошел в каюту и дернул за веревку выключателя. Под потолком вспыхнула лампочка.

Деда здесь не было.

Марк огляделся. Идеально заправленная кровать, безупречный порядок на письменном столе, незапятнанное зеркало, привинченное к двери платяного шкафа, стеллаж с аккуратно расставленными книгами и парой фотографий в рамках, рядом с которыми красовались секстант, антикварный компас и морская раковина. Взгляд зацепил настенные часы, стрелки показывали восемь: время, в которое дед обычно готовил завтрак на камбузе.

Марк не спешил уходить, ему хотелось погрузиться в мир деда: больше узнать об отце своей матери. Он осмотрел корешки научных и художественных книг, почти все о морях и океанах. Потом стянул с верхней полки капитанскую фуражку, надел ее и с усмешкой поглядел в зеркало.

Выдвинув верхний ящик стола, Марк достал из него распухшую папку и заглянул под истрепанную обложку. Внутри хранились рисунки деда: бушующий океан; маленький мальчик с воздушным змеем на краю утеса; сейнер, замерший на волнах; берег в часы отлива; кракен, затаившийся на дне глубоководной впадины… Он сложил рисунки и сунул папку обратно в ящик. Затем взял со стеллажа одну из фотографий. На ней дед, молодой моряк, держал на руках маленькую девочку. Марк сразу узнал в милом детском личике мамины черты. Он грустно улыбнулся, глядя на счастливую маму, потянулся к полке, чтобы вернуть снимок на место, и тут за книгами приметил нечто бесформенное. Марк протянул руку, ухватился за неведомый предмет и подтащил его к себе – холщовый мешок оказался увесистым. В нем хранилось что-то рассыпчатое, оно тихо постукивало и перекатывалось.

Марк перенес мешок на стол, развязал его и обомлел. Внутри лежали жемчужины. Он зачерпнул горсть и зачарованно уставился на крупные идеальные перламутровые сферы, сияющие на ладони. В каждой словно были заключены лучи солнца, блики моря, сияние прибрежного песка, переливы рыбьей чешуи, искрящиеся брызги воды.

Откуда у деда столько жемчуга?!

Сверху донеся скрип. Марк вздрогнул. Одна из жемчужин канула с его руки на пол и исчезла в темных углах каюты. Он высыпал оставшиеся обратно в мешок, рухнул на колени и стал крутиться на месте, высматривая драгоценную бусину.

Скрип на верхней палубе обратился в тяжелые шаги.

Не найдя жемчужину, Марк вскочил, вернул мешок и фотографию на место и бросился к выходу. У двери он мельком глянул в зеркало и заметил на себе фуражку. Марк торопливо снял ее – шаги уже раздавались около лестницы, – подлетел к стеллажу, закинул фуражку на верхнюю полку и, покидая каюту, на ходу выключил свет.

В коридоре Марк упал на лавку и, стараясь не дрожать, сказал:

– Доброе утро, Глеб!