Самарянка

— Купила она себе новый домик, на те самые гроши, которыми вы печку топили, — улыбнулся старец. — Как раньше писали в газетах, пустили мы военный атом на мирные цели. Так вот, домик-то новый, а крыша худая оказалась. Надо бы помочь бедной вдове с детишками. Бери-ка ты своего друга Варфоломея, да и ступайте в деревню. Дорогу знаете, а инструмент, материал, какой нужен, на месте найдете. Там поживете, Евдокия не даст вам с голоду ноги протянуть. Делов-то для таких орлов! Дня за три, даст Бог, управитесь, как раз до затяжных дождей.

В тот же день, ближе к вечеру, Мишка с Варфоломеем были на месте. Евдокия приняла своих помощников очень радушно, выделив им отдельную комнатку. Радовались и дети. Их у вдовы было трое, все мальчики-погодки.

— Муж мой покойный, Царство ему Небесное, следил за порядком в лесу, чтобы меньше браконьерством занимались. Так за это и «отблагодарили», — Евдокия вкратце рассказала гостям причину своего вдовства. — Застрелили его глубокой осенью, три года назад, а нашли лишь весной, когда снег сошел. Только косточки и остались, да и то не все…

Чтобы не терять времени даром, Мишка с Варфоломеем поднялись на крышу и метр за метром осмотрели ее. Она действительно нуждалась в ремонте. То тут, то там зияли дыры разных размеров, а в одном углу из-за просадки нуждалась в еще более основательном ремонте.

— Эге, напарничек, — сказал Мишка, прикидывая объем предстоящих дел, — тут нам с тобой работенки хватит. Это тебе не в лес по грибы да ягоды ходить или хворост таскать. Давай-ка тащи сюда доски, бревна.

Варфоломей тоже все осматривал, ко всему примерялся со знанием настоящего мастерового.

Уже к следующему утру о гостях, приехавших к Евдокии, знала вся деревня.

— Дусь, а Дусь, — спрашивали ее другие женщины, когда она шла в маленький ларек за хлебом, — а что это за женихи к тебе нагрянули? Один, правда, уж больно лохматый, прям леший, а второй ничего, пригожий мужичок. Видный!

Евдокия лишь отмахивалась от всех шуток:

— Да успокойтесь, бабы. Не про вас такие женихи. С монастыря они оба здешнего.

От такой новости те цепенели:

— Монахи? Неужто оба? Даже тот, что помоложе?!

— Оба — не оба… Вам-то какая печаль? — отбивалась от надоедливых расспросов Евдокия. — Вы что, куры, каких петушок долго не топтал, а? Ишь, разгорелись бесстыжие глазенки. Аль нечем больше заняться, как на заезжих мужиков таращиться? Аль у голодной куме лишь одно на уме?

К удивлению Мишки, в сарае нового дома, который купила Евдокия, нашлось все необходимое для ремонта: и кровельное железо, и гвозди, и готовые доски с тесаными бревнами. Поэтому, несмотря на моросящий дождь, работа закипела с раннего утра.

Евдокия не могла нарадоваться на своих помощников. Радовались и дети. Каждый из них старался хоть чем-то помочь, на что мать строго одергивала их:

— Хватит крутиться под ногами у взрослых! Без сопливых обойдутся.

— Ми не сопливые, — оправдывались те, показывая матери свои чистые носики.

Зато Мишке было приятно заступиться за этих мальцов:

— Пусть привыкают к хозяйству. Молоток тоже надо уметь держать. Да и все остальное уметь делать. Мужики ведь…

И нарочито просил их таскать наверх разные гвозди, доски.

Работа спорилась, когда Евдокия заглянула на чердак, где трудилась дружная бригада, и скомандовала:

— А ну всем мыть руки и за стол! Как говорил мой покойный, война войной, а обед по расписанию.

Все послушно спустились вниз. На столе стояла кастрюля наваристого борща, жареная курица, соленые бочковые грибы, жбан парного молока.

— Куда столько? — Мишке стало неловко за такое обилие приготовленной еды. — Назад же забраться не сможем.

— Сможете, сможете, — хлопотала вокруг них Евдокия, рада поухаживать за своими помощниками. Да и вообще ей было приятно, что в доме появился мужской дух. Радовались и дети, уплетая за обе щеки то, что перед ними поставила мать.

— Видали? — улыбалась она. — В компании и пустые щи деликатесом покажутся.

Мишка не затягивал с обедом. Световой день был короткий, а недоделанной работы оставалось много. Они уже готовы были встать из-за стола и поблагодарить хозяйку, когда в большую комнату, где они все сидели, вошла девушка. Увидев незнакомцев, она густо покраснела:

— Ой, теть Дунь, а я думала… А я не знала…

Евдокия подошла к ней и ласково обняла за плечи:

— Это голубушка, соседушка наша. Оксана.

Девушка покраснела еще больше и что-то зашептала Евдокии на самое ухо.

— Да так бы сразу и сказала. Чего стесняться? Тут все свои. Пошли.

Они вышли во двор, но через минуту Евдокия возвратилась.

— Уж не знаю, как вас, ребятки, просить, — она смущенно посмотрела на Мишку.

— Да не надо просить, — понял ее взгляд Мишка. — Чем помочь? Мы завсегда рады.

— В подвал слазить, — вытирая руки о края фартука, попросила Евдокия. — Там фляга ихняя стоит с маслом. А у меня руки слабы тягать. Да и резали меня в больнице давеча…

— Вы, тетка Дуся, нас называете своими, а смотрите как на чужаков, — хмыкнул Мишка. — Все сделаем!

Оставив Варфоломея и детвору допивать молоко из глиняных кружек, он вслед за Евдокией вышел во двор, в глубине которого был погреб.