Самарянка

— Верю, — спокойно ответил Мишка. — И кабы не знал таких людей — ну, не князей, конечно, но все же — то, наверное, тоже не поверил бы. А есть такие люди. Были раньше и теперь есть. Да не все их понимают.

— Ну-ну, монах, — задумчиво сказал Петро. — Читай свои книжки дальше, ищи там ответы на свои вопросы. Может, когда и мне расскажешь. Если доживу, конечно.

Он тяжело вздохнул.

— А может, и не надо над этим думать? Живут же люди в других местах и странах, ни о чем таком божественном не думают, и живут припеваючи. Я на своем веку многое видел. Пока служил, то посмотрел на их житье-бытье. И никто не терзается там такими вопросами, над которыми мы голову ломаем. Аль скажи кому — бросай все и айда в монастырь! В сумасшедший дом отправят. Факт!

Он еще о чем-то подумал, потирая небритую щеку.

— А может, русская душа не может без этих вопросов? Другая может, а наша нет? Сами себя терзаем ими, мучаемся, мучаемся… Мы сами себя понять не можем, чего ищем, чего хотим. А уж другим нас понять вообще невозможно…

Петро допил свой стакан, откинулся на спинку инвалидной коляски и прикрыл глаза.

— Знаешь, о чем я думаю, монах? Собрать бы всех нормальных мужиков и баб — со всей земли нашей — ученых разных, работяг, башковитых людей, кто мозги не пропил и совесть не потерял. Да придумать такую подводную лодку, чтобы посадить их всех туда, нырь! — и нетушки нас. Как, куда? А нас нету нигде! Мы в другом месте новую жизнь начнем строить. Не знаю где: под водой, под землей — но так, чтобы никто не знал, куда мы испарились. А потом снова нырь! — и Русь воскресла, когда над ней поминки справлять будут. Во хохма будет! Вот обхохочемся мы тогда со всех умников! Не зря Иван-дурак умнее всех оказывался, не зря! Веришь, что такое чудо возможно?

Мишка улыбнулся, ничего не ответив.

— Что, монашек молодой, слабо в такое поверить? — Петро смотрел на него, прищурив глаза. — Думаешь, по пьяной лавочке чушь несу? Нет, я правду говорю. Вот в это чудо я как раз верю.

Он повернулся в сторону кухни, где слышался звон посуды, и позвал:

— Ксюшка, а ну выглянь сюда!

Оксана отодвинула простенькую деревенскую занавеску, которой была отгорожена кухня от главной комнаты, и выглянула, смущенно улыбаясь.

— Опять шуточки?

— Да не шуточки, доця. Хочу попросить тебя: своди гостя нашего вечерком к озеру на Игнатовку.

— Ага, аж побежала! — тут же возразила Оксана. — Пусть кто-нибудь другой идет. Да и гостя нечего таскать.

И снова скрылась за занавеской. Мишка с удивлением взглянул на Петра:

— Чего это она? О чем?

Петро хохотнул и почесал затылок.

— Да хотел, чтобы тебе одну заковыку показали. Может, тогда поймешь, об чем это я. Есть тут озерцо у нас. Так себе озерцо. Иное болото в лесу поболе будет. Да не об том речь. Озерцо то на возвышенности стоит.

— Ну? — с еще большим недоумением посмотрел Мишка.

— Баранки гну! Ты не торопи меня, а вникай лучше. Говорю тебе, что озерцо то наверху. Кумекаешь, монах? Все речки да речушки, как и подобает их природе, внизу текут и собираются в разные озера, а это озеро вроде как само по себе…

— Ну? — Мишка никак не мог понять, к чему клонит захмелевший Петро.

— Опять баранки гну! Ты как не русский, монах. Говорю тебе, чудаку, озеро это наверху, а все другие речки и озера внизу, по законам природы. Откуда это озеро взялось — никто толком не знает и объяснить не может. Даже писали про него в каком-то научном журнале. Только давно. Ученые приезжали, ходили вокруг, головами качали. А потом говорят: «Такого не может быть». И уехали свою статью писать.

Посмотрев в пустые, ничего не выражающие глаза Мишки, Петро налил в оба стакана.

— Я вижу, без ста грамм ты туго соображаешь. Давай!

Они чокнулись и выпили. Закусив квашеными грибами, Петро продолжил:

— Скажи-ка мне, мил человек, что строили в старину на возвышенных местах?

— Церкви, конечно, — тут же ответил Мишка.

— О! Подействовало! — обрадовался Петро. — Теперь кумекаешь, об чем это я тебе рассказываю? Стояла там когда-то красивая такая церковь. Красивая, с куполами, колоколами. На всю округу тот звон слыхать было…

— Да не про церковь вы рассказывали, дядька Петро, а про озеро какое-то, — попробовал уточнить Мишка.

— Это теперь там озеро. А раньше, при царе горохе, когда людей были крохи, стояла церковь. Народец в здешних местах веками живет. Ну и поставили они церковь.

— А озеро? Озеро причем? — недоумевал Мишка.

— А притом, что оно появилось на месте церкви! Есть такая не то легенда, не то сказка, не то быль. Подошли к деревне татары, окружили со всех сторон. Куда народу деваться? Некуда! Верная смерть всем. И тогда вошли все, кто в деревне остался, в ту церковь — и стар, и мал. Стали молиться. И тут церковь раз! — и нету ее. Словно растворилась. Провалилась под землю. А на ее месте озеро появилось. Татарва ворвалась, а народец — тю-тю!

Петро вопросительно посмотрел на Мишку, ожидая его реакции. Но вместо этого Мишка положил себе немного грибов и тоже стал закусывать, по-прежнему мало что не понимая.