Самгук саги Т.2. Летописи Когурё. Летописи Пэкче

Весной, в третьем месяце, убежала свинья, предназначенная для жертвоприношения. Ван повелел догнать ее чансэну Сольджи. Тот поймал ее у куннэской скалы Винаам[78] и загнал к одному из жителей Куннэ, чтобы кормили. Вернувшись, он сказал вану: «Преследуя свинью, я дошел до кукнэского Винаама и видел, что горы там неприступны, а реки глубоки, земля удобна для произрастания пяти злаков и много там водится разной дичи (оленей), рыб и черепах. Если бы ван перевел туда столицу, то не только дал бы /416/ народу счастливую и безбедную жизнь, но и смог бы избавиться от бедствий войны».

Летом, в четвертом месяце, ван охотился в бору Виджун. Осенью, в восьмом месяце, [произошло] землетрясение. В девятом месяце ван направился в Куннэ, чтобы осмотреть местность. На обратном пути у озера Самультхэк встретил сидевшего на камне юношу, который сказал ему: «Я хотел бы стать слугою вана». Обрадованный ван дал согласие и жаловал ему имя Самуль (по названию озера) и фамилию Ви.

В двадцать втором году (3 г. н.э.)

Зимой, в десятом месяце, ван перевел столицу в Куннэ (Кукнэ) и построил крепость Винаам.

В двенадцатом месяце ван охотился у северного склона [горы] Чильсан, и пять дней [он] не возвращался в столицу. [После этого] тэбо Хёппу[79] увещевал вана: «Ван недавно переместил столицу, и народ еще не успел основательно устроиться. Вполне понятно, что нужно неусыпно радеть о сохранении его спокойствия и управлении [страной], но ван не думает об этом, разъезжает верхом и охотится, подолгу не возвращаясь [в столицу]. И если ван не осознает ошибки и не исправится, то я опасаюсь, что придут в запустение дела государства, а народ разбежится. И [тогда] превратятся в ничто деяния прежнего вана». Услышав такие упреки, ван разгневался и упразднил занимаемую Хёппу должность (тэбо), поручил ему ведать казенным имением (кванвон)[80]. Но оскорбленный Хёппу удалился в Южный Хан (Намхан)[81].

/417/ В двадцать третьем году (4 г. н.э.)

Весной, во втором месяце, сын вана Хэмён был возведен в [сан] наследника, и по стране была объявлена всеобщая амнистия.

В двадцать четвертом году (5 г. н.э.)

Осенью, в девятом месяце, на охоте в Кисанской долине ван встретил странного человека, у которого под мышками росли крылья. Пригласив его ко двору, [ван] пожаловал ему фамилию У («Крыло») и женил на своей дочери.

В двадцать седьмом году (8 г. н.э.)

Весной, в первом месяце, наследник вана Хэмён все еще оставался в старой столице. Он был очень сильным и исключительно храбрым. Прознав о нем, ван государства Хваннён отправил посла, чтобы преподнести Хэмёну в дар тугой лук. Во время встречи с послом Хэмён натянул лук и сломал его, сказав при этом: «Не я силен, а [просто] лук непрочен». Ван Хваннёна был пристыжен. Ван (Юри), услышав об этом, разгневался и обратился к [вану] Хваннёна со словами: «Хэмён — непочтительный сын, поэтому прошу ради меня казнить его».

В третьем месяце ван Хваннёна направил посла с просьбой к наследнику о встрече. Наследник [тотчас же] хотел ехать, но его отговаривали: «Сейчас [ван] соседнего государства без [видимой] причины зовет вас к себе. [Его истинные] намерения /418/ невозможно предугадать». Но наследник ответил: «Если Небо не захочет погубить меня, то что сможет сделать со мной ван Хваннёна?» — и отправился [в дорогу]. Поначалу ван Хваннёна замышлял убить его, но когда встретился, то не посмел причинить ему вреда, а проводил его с почестями[82].

В двадцать восьмом году (9 г. н.э.)

Весной, в третьем месяце, ван послал человека, чтобы передать Хэмёну: «Перенося столицу, я желал обеспечить народу спокойствие мерами по укреплению своего государства. Ты не последовал за мной, но своею силою и упрямством вызвал враждебность соседнего государства. Разве таким должно быть исполнение сыновнего долга?» Одновременно [с этими словами] послал ему меч, чтобы [тот] сам решил [свою судьбу]. Наследник тут же хотел покончить с собой, но его [пытались] удержать, говоря: «Старший сын великого вана уже скончался, поэтому вы должны [править] после [вана]. Сегодня сразу по прибытии посла вы собираетесь покончить с собой, но откуда мы знаем, что он нас не обманывает?» Наследник ответил [на это]: «Раньше, когда ван Хваннёна прислал тугой лук, у меня возникло опасение, что он презирает наше государство. Поэтому, перетянув и сломав лук, я отомстил ему. Но не думал, что заслужу [этим] упреки царственного родителя. А теперь мой родитель-ван, считая меня непочтительным [сыном], /419/ прислал меч, чтобы я покончил с собой. Как я могу ослушаться родительского повеления?» И тут же он направился на Восточную равнину Ёджина (Ёджин Тонвон) и там, воткнув в землю копье, погнал коня и [на всем скаку] бросился на острие копья и погиб. Тогда он достиг возраста 21 года. Похоронили его на Восточной равнине (Тонвон) со всеми почестями, полагавшимися наследнику, и возвели алтарь (его духов), а местность была названа Чханвон («Равнина копья»).

Рассуждение [историографа Ким Бусика]