Самгук саги Т.2. Летописи Когурё. Летописи Пэкче

Зимой, в десятом месяце, ван, позвав Анню, сказал ему: «Если бы не ваше одно слово, я не смог бы найти Пхасо для общего управления. Ваша заслуга в том, что теперь наладились все дела» — и возвел его в звание /466/ тэсаджа.

Рассуждение [историографа Ким Бусика]

Мудрые правители древности беспрепятственно ставили [на должность] выдающихся людей и без колебаний прибегали к их услугам, как это было у иньского Гао-цзуна с Фу Шо (Юэ), у прежнего государя Шу (Лю Бэя) с Кун Ми-ном (Чжугэ), циньского (цзиньского) Фу Цзиня с Ван Мэном[182]. Только так мудрые и просвещенные люди могли оказаться на достойном месте и управлять, могли быть совершенными и ясными принципы правления, могла быть поддержана [безопасность] государства.

Если здесь ван (Когукчхон) решил единолично взять из приморского захолустья Пхасо и, не посчитавшись с мнением окружающих, поставить [его] выше всех чиновников, а затем наградил и человека (Анню), предложившего его, то можно полагать, что он следовал установлениям прежних правителей [древности].

В шестнадцатом году (194 г.)

Осенью, в седьмом месяце, выпал иней и погибли хлеба. Народ голодал, поэтому были открыты [казенные] склады для оказания помощи.

Зимой, в десятом месяце, ван охотился к югу от [горы] Чильсан. На дороге [он] встретил человека, который сидел и плакал, и спросил [у него]: «Почему [ты] плачешь?» И тот ответил: «Я очень беден, поэтому обычно нанимался в работники, чтобы прокормить свою мать. Но нынче год выдался неурожайный, не к кому пойти внаем. Вот, /467/ не могу раздобыть ни единой мерки (сын, ду) [зерна на] пропитание, оттого и плачу!» Ван [с горечью] воскликнул: «Увы! Это моя вина, что, будучи отцом народа, я довел его до такой крайности». [Он] выдал [тому человеку] одежду и пищу в утешение ему. Затем [ван] повелел соответствующим учреждениям (со) подробно разузнать и оказать помощь одиноким, вдовым, сиротам, бездетным старикам, больным, бедным и нищим, которые не могут [сами] поддержать свое существование; еще приказал чиновникам [учреждений] каждый год с третьего весеннего месяца и до седьмого осеннего месяца выдавать казенное зерно взаймы (чиндэ)[183] народу по числу едоков в семье, а зимой, в десятом месяце, возвращать [выданное весной и летом]. Это должно было стать постоянным правилом, поэтому повсюду [люди] ликовали.

В девятнадцатом году (197 г.)

Произошла большая смута в Срединном государстве. Очень много ханьцев бежали от смуты, явились и вступили [под покровительство Когурё]. Это был второй год Цзянь-ань ханьского императора Сянь-ди.

Летом, в пятом месяце, скончался ван. Его похоронили в долине [реки] Когукчхон. Нарекли его [храмовым] именем ван Когукчхон.

Ван Сансан

Звали его Ёнъу <некоторые называют Вигун[184]>. Он был младшим братом вана Когукчхона. В Вэй шу[185] рассказывается: /468/ «Один из потомков Чумона, Гун, родился с открытыми глазами и [сразу] мог видеть. Это был Тхэджо. Теперешний ван, который приходится правнуком Тхэджо, тоже сразу после рождения видел людей и был похож на своего прадеда Гуна. Из-за этого сходства (ей)[186] в Когурё нарекли его именем Вигун (”Похожий на Гуна”)». У вана Когукчхона не было сына, поэтому на его место взошел Ёнъ[у].