Самое чёрное сердце

Умение Киро задавать правильные вопросы достойно восхищения. А вот от самой сути вопросов стало противно и жутко. Как оказалось, на фото были изображены родители пропавших детей… и в каждом случае кто-то из них оказывался замешан в пропаже ребёнка. Некий сидхе, именующий себя Иорэтом, не просто похитил детей — он их купил. За драгоценности, за волшебные снадобья, за пачку купюр, даже за наркоту. Цены разные, но суть одна.

Я на этой клятой работе много чего навидался, но признаюсь честно — сам бы не додумался вот так сходу, как Киро. Просто не осмелился бы подумать о таком варианте, не имея на руках хоть каких-то доказательств. Ну да, каждый вампир в душе немного оголтелая мамаша. Независимо от пола, возраста и социального статуса.

Не каждый, как оказалось. Бывают исключения.

Что самое паршивое, Мэлоуну даже уголовное дело не пришьёшь: он всего-то сводил людей с этим. Иорэтом. А предприимчивый ушастый ублюдок не говорил ему о своих планах напрямую — просто спрашивал, кто из незадачливых посетителей нуждается в деньгах, наркотиках, волшебных микстурках и далее по списку. Ну а Дара выяснял, благо его способности к телепатии чуть выше среднего. Равно как и у большинства его сотрудников. Законно ли это? А вот и. да. На территории специализированного заведения для вампиров допустимо любое воздействие, не несущее вреда жизни и здоровью посетителей. Так что Инквизиции тоже придраться особо не к чему.

Нет, управу на всю эту клыкастую шоблу я непременно найду. И скорее рано, чем поздно. Но прямо сейчас мало что могу сделать.

Больше всего на свете хочется покрепче схватить Киро и увести её отсюда. Потому что я, при всём умении держать себя в руках, едва не прибил эту пунцовую сволочь на месте. Прямо здесь, на глазах его выкормышей, на пару с хозяином обстряпывающих мерзкие делишки. Что чувствует сейчас Киро, я и представлять не собираюсь — и так вижу по лихорадочному блеску глаз, по нервно сжатым кулакам.

— Успокойся, — велел я. Без всякой магии, но она всё равно впечатлилась. Разжала руки и бросила на меня быстрый взгляд, перестав сверлить глазами Дару.

— А ты, — обратился я уже к вампиру, — понимаешь, что она хочет тебя убить? Как и я?

— Я ничего не сделал, — возразил он дерзко, но тут же снова опустил голову.

— Ты торговал детьми, так или иначе. В моём городе. Помогал сидхе терроризировать Запад. По законам нашего вида, за преступление против детей полагается смерть. Всему твоему гнезду. Ты понимаешь это, Макдара Мэлоун?

Дара молчал, лишь скрип зубов дал понять, что он прекрасно меня слышит. И понимает тоже.

— Не в твоей власти выносить мне и моему гнезду смертный приговор. Ты всего лишь королевский ублюдок!

— Не в моей, — согласно кивнул я. — Но ты правильно заметил: я королевский ублюдок. И кем бы я ни был для своей семьи, лорд Грегор послушает урождённого внука куда охотнее, чем крашеного клоуна.

— Чего ты хочешь?

Я подождал, пока Киро спрячет свои бумаги. Поднялся, под бегающим взглядом Дары медленно надел пальто. Выпрямился, упёрся кулаком в спинку его стула. Хотел просто вмазать как следует, почти представил то, как окрашивается кровью мерзкая рожа, как он падает вместе со стулом… Стерпел. Вместо этого пустил в голос магию, всю, что осталась, и проговорил громко, чтобы слышали все вампиры в этой дыре:

— Делишки с похитителями младенцев закончены, Мэлоун. С этого момента и навсегда. Для тебя и всех твоих родичей. Ты услышал меня, Дара? Вздумаешь ослушаться, начнешь искать лазейку — я потребую ритуал Очищения для твоего гнезда. Ты понял? — Он неохотно кивнул. — Хорошо. Мы уходим.

Киро ответила коротким кивком и, напоследок зыркнув на Дару с чётким обещанием сожрать печень, вместе со мной направилась прочь отсюда.

30

Едва мы вышли к парковке, она придержала меня за плечо и обеспокоенно заглянула в глаза.

— Люк, твою ж. бесспорно многоуважаемую мать, ты сколько вообще вбухал в этого урода? Краше в гроб кладут!

— Ему хватит, — отозвался я коротко. Закурил, протянул пачку Киро. Нашарил в кармане пальто ключи — хотелось сесть, поесть и упасть. да хоть в гроб. Лишь бы потемнее, потише и поуютнее. — Поведёшь?

— Как будто я бы пустила тебя такого красивого за руль! — Киро негодующе фыркнула, отобрала у меня ключи и, затянувшись сигаретой, прибавила чуть сердито: — Люк, тебе нужна кровь. Свежая, не из холодильника. Я же сказала, что не против, так в чём проблема?

Ни в чём. Не здесь.

Киро в замешательстве нахмурилась, точно ожидала какого-то другого ответа, но затем бросила короткое «хорошо» и снова затянулась. Наверняка задумалась о пропавших по милости Мэлоуна детях. И мне бы успокоить её, отвлечь как-то, подбодрить… Но прямо сейчас я не в состоянии помочь. Ни ей, ни себе.

Сколько человеком ни притворяйся, а жажда всякий раз напоминает, кто ты есть. Вампиры любят в своём высокомерии забывать, кто они на самом деле — паразиты, дохнущие без свежей крови. Потому-то пылкие речи дражайших дядюшек — да, те самые, о величии детей ночи и усекновении проклятых людишек — вызывают у меня лишь смех пополам со стыдом.