Самое необходимое

И потому Нетти шагала с высоко поднятой головой, а когда дошла до конца квартала, то свернула за угол, даже не оглянувшись.

2

Когда психопатка скрылась из виду, Хью Прист выпрямился за рулем казенного оранжевого фургона, который он пригнал из безлюдного автопарка в семь утра (он сразу лег на сиденье, как только увидел психопатку Нетти, выходящую из дома). Хью поставил переключатель скоростей на нейтралку, и фургон медленно и бесшумно покатился с пригорка к дому Нетти Кобб.

3

Звонок в дверь пробудил Полли от мутного состояния, которое было не то чтобы сном, а какой-то сонной наркотической дремотой. Она села на кровати и обнаружила, что лежала в своей домашней кофте. Когда она успела ее надеть? Какое-то мгновение она не могла вспомнить, и эго испугало ее. Потом до нее дошло. Боль, которую она ждала, пришла точно по расписанию — самая поганая артритная боль за всю ее жизнь. Она сходила в ванную, где обнаружила, что не может даже оторвать кусочка туалетной бумаги от рулона. И она приняла таблетку, надела домашнюю кофту и села у окна в спальне — ждать, пока таблетка подействует. В какой-то момент на нее, вероятно, накатил сон и она снова легла в постель.

Руки ощущались как грубые керамические фигурки, обожженные до того, что едва не трескались. Боль — одновременно и горячая, и холодная — глубоко вгрызлась в плоть, как сетка, сплетенная из отравленной проволоки. В отчаянии она простерла вверх свои ладони — свои бедные, ужасные, изуродованные ладони, — а внизу снова раздался звонок в дверь. У нее невольно вырвался слабый, жалобный крик.

Она вышла на площадку, держа руки перед собой, как собака держит лапы, выпрашивая кусочек сахара.

— Кто там?! — крикнула она вниз. Голос у нее был хрипловатый, заспанный. Язык во рту был похож на штуковину, которой чистили кошачий домик.

— Это Нетти! — послышался голос снизу. — С вами все в порядке, Полли?

Нетти? Господи, Боже мой, что могло понадобиться здесь Нетти в воскресенье, да еще до рассвета?

— Все нормально! — отозвалась она. — Я должна что-нибудь накинуть на себя! Открой своим ключом, милая!

Когда Полли услыхала, как в замке поворачивается ключ Нетти, она поспешила обратно в спальню. Там она взглянула на часы на столике возле кровати и поняла, что рассвело уже несколько часов назад. В спальне она вовсе не собиралась ничего накидывать на себя: домашняя кофта вполне сойдет для Нетти. Но ей нужна была таблетка. Никогда, никогда в жизни ей не нужна была таблетка так, как сейчас, сию минуту.

Она даже не подозревала, в каком она плохом состоянии, пока не попыталась принять одну. Таблетки — в виде капсулок — лежали в маленьком стеклянном блюдце на каминной полке. Она сумела сунуть руку в блюдечко, но никак не могла ухватить таблетку. Пальцы были словно щупальца какого-то механизма, заржавевшего от нехватки смазки.

Она старалась изо всех сил, напрягла всю свою волю, чтобы заставить пальцы сомкнуться вокруг одной из желатиновых капсулок. В результате она добилась еле заметного движения и взрыва жуткой боли. Вот и все. От боли и ярости она издала слабый стон.

— Полли? — раздался заботливый голос Нетти уже на лестнице. Жители Касл-Рока могли сколько угодно считать Нетти туповатой, подумала Полли, но в том, что касалось недуга Полли, Нетти была отнюдь не тупа. Слишком долго она пробыла в этом доме, чтобы ее можно было одурачить... И она слишком любила Полли. — Полли, с вами правда все в порядке?

— Побудь внизу, дорогая! — отозвалась она, стараясь, чтобы голос ее звучал весело и оживленно. Вытащив руку из блюдца и наклонив над ним голову, она подумала: Господи, прошу, не дай ей сейчас подняться сюда. Не дай ей увидеть, как я это делаю.

Как собака, собравшаяся попить воды из своей миски, она опустила голову в блюдце и высунула язык. Боль, стыд, ужас, а главное — жуткая, черная депрессия охватили ее. Она прижимала язык к одной из капсулок, пока та не приклеилась, а потом втянула ее в рот и проглотила — уже не как собака, а как муравьед, отправляющий в желудок что-то вкусненькое.

Когда таблетка с трудом прошла через ее сухое горло, она подумала: я бы все отдала, только чтобы освободиться от этого. Все. Все, что угодно.

4

Хью Прист теперь редко видел сны; в эти дни он вообще плохо спал. Но прошлой ночью ему приснился сон — настоящее видение. И этот сон рассказал ему все, что ему нужно было узнать, и все, что ему надо сделать.

Во сне он сидел за своим кухонным столом, пил пиво и смотрел передачу под названием: «Распродажа века». Все, что там продавали, он уже видел в том новом магазине — «Самое необходимое». И у всех участников аукциона кровь текла из ушей и из уголков глаз. Они смеялись, но выглядели страшно испуганными.

И вдруг приглушенный голос стал звать:

— Хью! Хью! Выпусти меня, Хью!

Голос раздавался из кладовки. Он подошел к дверце и открыл ее, приготовившись врезать тому, кто там спрятался. Но там никого не было; лишь груда старых ботинок, шарфов, рыболовные снасти и два его ружья.

— Хью!