Самое необходимое

Но ей не стоило беспокоиться. Эвелин Чалмерз была не из тех женщин, которые утешают кого-то; позже Полли казалось, что та, пожалуй, вообще считала саму мысль об утешении бредовой. Так или иначе, она просто стояла с тростью, воткнутой в землю между красных ботиков, курила и ждала, пока Полли не взяла себя в руки и рыдания не сменились всхлипываниями.

Когда со слезами было покончено, тетя Эвви спросила:

— Твой мальчишка — тот, из-за кого они затеяли весь этот сыр-бор, — умер, верно?

И хотя Полли ревностно скрывала эту тайну ото всех, она кивнула и сказала:

— Его звали Келтон.

— Хорошее имя, — кивнула тетя Эвви. Она вынула изо рта сигарету и легонько выпустила дым так, чтобы потом успеть втянуть его носом — Лоррейн Чалмерз называла это «двойной затяжкой» и всегда морщила носик, когда произносила эти слова. — Я поняла это сразу, когда ты приехала навестить меня. По глазам.

— Случился пожар, — сказала Полли, подняв на нее глаза. У нее был платок, но он весь промок, поэтому Полли убрала его в карман и воспользовалась кулачками, чтобы утереть слезы, совсем как маленькая девчушка, свалившаяся с велосипеда и ободравшая коленки. — Скорее всего его устроила та молодая женщина, которую я наняла сидеть с ребенком.

— Ага, — буркнула тетя Эвви. — Но хочешь, я раскрою тебе один секрет, а, Триша?

Полли кивнула со слабой улыбкой. Ее настоящее имя было Патриция, но с самого раннего детства она была Полли для всех. Для всех, кроме тети Эвви.

— Малыш Келтон умер, но... ты — нет. — Тетя Эвви отшвырнула сигарету и для убедительности ткнула костлявым указательным пальцем Полли в грудь. — Ты — нет. Так что же ты собираешься с этим делать?

Полли долго обдумывала ответ.

— Я возвращаюсь назад, в Калифорнию, — в конце концов сказала она. — И это все, что я знаю.

— Что ж, для начала неплохо. Но этого мало. — И тут тетя Эвви сказала нечто очень схожее с тем, что говорила сама Полли годы спустя, когда пошла ужинать в «У Берчез» с Аланом Пэнгборном. — Ты не преступница, Триша. Тебе не приходило это в голову?

— Я... Я не знаю.

— Значит, не приходило. Пока ты не поймешь этого, совершенно не важно, куда ты уедешь и что станешь делать. Не будет ни единого шанса.

— Какого шанса? — озадаченно спросила она.

— Твоего шанса. Шанса на нормальную жизнь. Сейчас ты похожа на женщину, которая видит призраков. Не все верят в призраков, а я верю. Знаешь, что это такое, Триша?

Полли медленно покачала головой.

— Мужчины и женщины, не сумевшие переступить через свое прошлое, — сказала тетя Эвви. — Вот что они такое. А не эти, — и она махнула рукой на гроб, стоящий на подставках возле свежей могилы. — Мертвые есть мертвые. Мы хороним их, и они остаются в земле.

— Я чувствую...

— Да, — сказала тетя Эвви. — Я знаю. Но они — нет. Твоя мать и мой племянник — нет. Твой мальчишка — тот, что умер, когда ты была далеко, — нет. Ты понимаешь меня?

Она поняла. Кое-что, во всяком случае.

— Ты права, что не хочешь оставаться здесь, Полли, — по крайней мере сейчас права. Поезжай туда, откуда приехала. Или куда-нибудь еще — на Соленое озеро, в Гонолулу, в Багдад — куда хочешь. Это не имеет значения, потому что рано или поздно ты все равно вернешься сюда. Я знаю. Это место принадлежит тебе, а ты принадлежишь ему. Это сидит в каждой черточке твоего лица, в твоей походке, в манере разговаривать, даже в том, как у тебя суживаются глаза, когда ты смотришь на тех, кого раньше никогда не видела. Касл-Рок создан для тебя, а ты — для него. Незачем торопиться. «Ступай туда, где место твое» — сказано в Хорошей Книге. Но ступай туда живой, Триша. Не становись призраком. А если все-таки станешь, то, наверно, тебе лучше сюда не возвращаться.

Старуха резко огляделась вокруг.

— Этот чертов городишко и так весь набит призраками, — буркнула она.

— Я постараюсь, тетя Эвви.

— Да... Я знаю, ты постараешься. Старание — тоже часть твоей натуры,— Тетя Эвви пристально оглядела ее с головы до ног. — Ты была симпатичной и честной девушкой, хотя и не очень везучей. Что ж, везет дуракам. Это все, на что им остается надеяться, беднягам. Мне сдается, что ты и сейчас симпатичная и честная, а это самое главное. Думаю, ты выкарабкаешься. — А потом скороговоркой, почти неслышно: — Я люблю тебя, Триша Чалмерз. Всегда любила.

— Я тоже люблю тебя, тетя Эвви.

И очень осторожно — как обычно выражают свои чувства лишь очень молодые и очень старые люди — они обнялись. Полли почувствовала знакомый запах старой шляпки тети Эвви — букетик фиалок — и снова заплакала.

Когда она отступила на шаг, тетя Эвви полезла в карман своего плаща. Полли смотрела на нее, ожидая, что та достанет платок, и пораженно думала, что наконец, после стольких лет, она увидит, как старуха плачет. Но она этого не увидела. Вместо платка тетя Эвви вытащила конфетку в обертке — как всегда вытаскивала в те дни, когда Полли Чалмерз была маленькой девчушкой с косичками, болтавшимися на плечиках короткого платьица.

— Хочешь сладенького, детка? — бодро спросила тетя Эвви.

13

За окном стали сгущаться сумерки.