Самое необходимое

Алан перевернулся на другой бок, жалея, что прошли те добрые старые времена, когда еще можно было фиксировать все местные звонки. Обладай он реальным, материальным подтверждением того факта, что перед своей последней встречей Уилма и Нетти разговаривали друг с другом, он чувствовал бы себя намного лучше. И все же... Примем этот последний телефонный звонок как данность — его последствия очевидны и говорят сами за себя.

Должно быть, это произошло так, подумал он. Нетти возвращается домой от Полли и находит своего песика мертвым на полу в прихожей. Она читает записку, наколотую на штопор. Потом пишет один и тот же текст на четырнадцати или шестнадцати клочках бумаги и кладет их в карман своего плаща. Еще находит связку резинок. Придя к Уилме, она подбирает на заднем дворе четырнадцать или шестнадцать камней и резинками прикрепляет к ним клочки бумаги. Да, сначала прикрепляет, а потом принимается бросать камни в окна; если бы она действовала иначе — прикрепила две-три записки, швырнула эти камни и взялась за следующие, — у нее на все про все ушло бы гораздо больше времени. Покончив с этим, она возвращается домой и еще немного рыдает над своей убитой собачкой.

Все это казалось ему совершенно нереальным.

Просто полным бредом.

Подобная версия предполагала цепь мотивов и поступков, никоим образом не соответствовавших тому, что он знал о Нетти Кобб. Убийство ее мужа явилось следствием долгих унижений и обид, но само по себе убийство было непреднамеренным, совершенным женщиной, потерявшей рассудок. Если протоколы в старых делах Джорджа Баннермэна были верными, Нетти, вне всяких сомнений, не писала Альбиону Коббу никаких предупредительных записок.

Версия, которая казалась Алану верной, была гораздо проще: Нетти приходит домой от Полли. Находит свою собаку мертвой в прихожей. Достает из кухонного ящика тесак и устремляется на улицу, чтобы отхватить приличный кусок мяса от задницы Уилмы.

Но если все было так, то кто разбил окна в доме Уилмы?

— Да еще со временем все выходит так странно... — пробормотал он и снова беспокойно заворочался в постели.

Джон Лапойнт всю вторую половину дня и весь вечер в воскресенье мотался с оперативной группой, отрабатывавшей все действия и маршруты Нетти — те маршруты, которые удалось установить. Она ходила к Полли с салатом. Она сказала Полли, что по дороге домой, наверно, зайдет в новый магазин «Самое необходимое» и поболтает с хозяином, Лиландом Гонтом, если застанет его там, — Полли сказала, что мистер Гонт пригласил ее взглянуть на одну безделушку в этот день, и Нетти должна была сказать мистеру Гонту, что Полли, наверно, придет, хотя руки у нее сегодня здорово болят.

Если бы Нетти и в самом деле заходила в «Самое необходимое» — поболталась там, потрепалась с владельцем нового магазина, от которого все в городе были в таком восторге и которого Алан до сих пор не имел удовольствия видеть, — это могло свести на нет возможность ее участия в битье окон и вывести на сцену новый персонаж — неизвестного метателя камней. Но она туда не заходила. Магазин был закрыт. Гонт сообщил и Полли, которая действительно заглянула к нему позже, и ребятам из ОРУ, что он в глаза не видел Нетти с того самого дня, как она купила у него абажур из кварцевого стекла. Впрочем, как бы там ни было, он провел все утро в заднем помещении, слушая классическую музыку и составляя опись товаров. Если бы кто-то и постучался в магазин, он вряд ли бы услышал. Таким образом, Нетти должна была отправиться прямиком домой, а это давало ей время на все те поступки, которые, по мнению Алана, были так на нее непохожи.

Щелочка возможностей Уилмы Джерзик была еще уже. У ее мужа хранились в подвале кое-какие инструменты; он находился там в воскресенье с восьми утра до десяти с лишним. Потом, по его словам, он понял, что уже поздно, закончил работу и поднялся наверх, чтобы переодеться к одиннаддатичасовой мессе. Он сказал полицейским, что Уилма была в душе, когда он зашел в спальню, и у Алана не было причин подвергать сомнению свидетельство овдовевшего вчера мужа Уилмы.

Вероятно, все происходило так: Уилма покидает дом, чтобы прокатиться, без двадцати пяти или без двадцати десять. Пит работает в подвале, мастерит наличники для окон или что-то там еще и понятия не имеет, что она уехала. Уилма подъезжает к дому Нетти примерно без четверти десять — прямо через пару минут после того, как Нетти отправляется к Полли, — и видит открытую дверь. Для Уилмы это просто перст судьбы. Она паркует машину, заходит в дом, убивает собаку, пишет по внезапному наитию записку и убирается восвояси. Никто из соседей не помнил, что видел ярко-желтый «юго» Уилмы — странный факт, но еще не доказательство того, что машины там не было. Ведь большинство соседей к этому времени уже разбрелись — или в церковь, или навещать друзей в городе.