Самое необходимое

Люди всегда мыслят категориями души, и конечно, он возьмет с собой столько, сколько сможет, когда закроет магазин; души для Лиланда Гонта были как трофеи для охотника, как выпотрошенная рыбешка для рыболова. В практическом смысле они для него нынче стоили не много, но все равно он по-прежнему набирал столько, сколько мог, что бы он там ни говорил — ради меньшего не стоило и затевать игру.

Хотя двигали им не души; не они заставляли его играть, а удовольствие. Простое удовольствие. Это было единственное, что имело значение теперь, потому что с годами начинаешь искать развлечения везде, где только можешь их найти.

Мистер Гонт убрал руки из-за спины — те самые руки, которые вызывали отвращение у каждого, кто имел несчастье ощутить их хрустящее прикосновение, — и крепко сжал их; костяшки пальцев правой руки вмялись в ладонь левой, а костяшки левой легли поверх правой. Его ногти — длинные, толстые, желтые — были очень острыми и врезались в кожу, так что через несколько мгновений из-под них выступили темно-красные капли густой крови.

Брайан Раск вскрикнул во сне.

Майра Эванс сунула руки между ног и принялась яростно мастурбировать — во сне Король занимался с ней любовью.

Дэнфорт Китон увидел себя лежащим посреди стартовой дорожки на Люистонском ипподроме и закрыл лицо ладонями, когда лошади с ударом гонга ринулись прямо на него.

Салли Ратклифф приснилось, что она открывает дверцу «мустанга» Лестера Пратта и видит, что внутри машина кишит змеями.

Хью Прист собственным криком пробудил себя ото сна, в котором Генри Бюфорт, бармен «Пьяного тигра», облил горючей смесью и поджег его лисий хвост.

Эверетту Франкелю, ассистенту Рея Ван Аллена, приснилось, что он сунул в рот свою новую трубку и мундштук, превратившись в лезвие бритвы, отрезал ему его собственный язык.

Полли Чалмерз принялась тихо стонать, а внутри маленького серебряного шарика, который она носила на груди, что-то зашевелилось и зашуршало, словно маленькие крылышки мотылька, испуская слабый, пыльный аромат, как... букет увядших фиалок.

Лиланд Гонт медленно ослабил хватку. Его крупные неровные зубы обнажились в усмешке, которая одновременно была веселой и омерзительной. По всему Касл-Року сны улетели прочь и спящие тут же расслабились.

Пока...

Скоро взойдет солнце. Начнется новый день, со всеми его сюрпризами и загадками. Он полагал, что настало время нанять себе помощника, но... это вовсе не означало, что помощник станет неподвластен тому процессу, который уже приведен в действие, — нет, конечно.

Это испортило бы все веселье.

Лиланд Гонт стоял у окна, глядя на город, раскинувшийся внизу, — такой беззащитный во всей этой чудесной тьме.

Часть вторая Распродажа века

Глава 12

1

На рассвете 14 октября, в понедельник, был День Колумба, и в Касл-Роке стояла ясная и жаркая погода. Жители ворчали на жару и, встречаясь в городском парке, в закусочной «У Нэнси», на скамейках перед зданием муниципалитета, говорили, что это неестественно. Возможно, это как-то связано с этими чертовыми горящими скважинами в Кувейте, полагали они, а может — с этой дурацкой дырой в озоновом слое, о которой вечно болтают по телеку. Старожилы заявляли, что в годы их молодости во второй неделе октября, в семь часов утра никогда не бывало семидесяти градусов[13].

Это, конечно, было неправдой, и большинство из них прекрасно это знали; каждые два-три года бабье лето отбивалось от рук и выдавались четыре-пять деньков, напоминавших середину июля. А потом в одно прекрасное утро можно было проснуться с ощущением вроде бы летнего холодка и увидеть покрытый инеем палисадник и мелькающие во влажном воздухе снежинки. Все они это прекрасно знали, но погода была слишком хорошей темой для разговора, чтобы разрушать ее признанием истины. Никому не хотелось спорить; когда становится не по сезону жарко, доводы и аргументы обычно не в ходу.

Люди легко могут впасть в раздражение, а для того, чтобы представить себе, что происходит, когда люди становятся раздражительными, жителям Касл-Рока стоило лишь взглянуть на перекресток Уиллоу- и Форд-стрит.

— Вот на этих двух баб и накатило, — заявил Ленни Партридж, самый старый житель городка и главный сплетник, стоя на ступеньках окружного суда, занимавшего западное крыло здания муниципалитета. — Обе сдурели, как крысы, заваленные в своей говенной норе. Эта дамочка Кобб ведь уже тыкала раньше вилкой в своего мужа. — Ленни подтянул сзади мешковатые штаны. — Заколола его, как свинью, так-то вот. А, чтоб им пусто было! Ну разве бабы временами не съезжают с катушек? — Он поглядел на небо и добавил: — При такой жаре впереди еще много свар. Я видел такое и раньше. Что надо сделать шерифу Пэнгборну, так это первым делом велеть Генри Бюфорту прикрыть «Тигра», пока погода снова не станет нормальной.

— Я не против, старина, — сказал Чарли Фортин. — Мне ничего не стоит на пару деньков запастись пивком в «Хемпхилле» и спокойно попивать его у себя дома.