Самое необходимое

— Пэнгборн, Фуллертон, Самыоэлс, дамочка Уильямс, ваша собственная жена — все они часть этого, мистер Китон, но у меня есть подозрение — очень большое подозрение, — что заправила — шериф Пэнгборн. Если я прав, то ему только на руку, если вы прикончите одного-двух из его подчиненных, а потом сами уйдете с дороги. Еще бы, я полагаю, он все это время только того и добивался. Но вы одурачите его, мистер Китон, не так ли?

— Да-аа-а! — яростно прошептал Китон. — Что я должен делать?

— Сегодня ничего. Занимайтесь своими делами, как обычно. Если хотите, поезжайте вечером на скачки и насладитесь вашим новым приобретением. Если Они увидят, что вы такой же, как всегда, это собьет Их с толку. Это приведет к смятению и растерянности в стане врага.

— Смятение и растерянность, — медленно проговорил Китон, пробуя слова на вкус.

— Да. Я вынашиваю свои собственные планы и, когда придет время, дам вам знать.

— Дадите?

— О да, конечно, мистер Китон. Вы чрезвычайно важны для меня. По сути дела, я бы даже отважился сказать, что не смогу без вас обойтись.

Мистер Гонт отключился. Китон отложил свой револьвер и щеточку в сторону. Потом он поднялся наверх, бросил потные трусы в пакет с грязным бельем, принял душ и оделся. Когда он спустился вниз, Миртл поначалу было отпрянула от него, но Китон заговорил с ней ласково и чмокнул в щеку. Миртл начала успокаиваться. Что бы ни случилось с Дэнфортом, кризис, кажется, прошел.

3

Эверетт Франкель, здоровенный рыжий мужик, походил на ирландца из графства Корк, что было вовсе не удивительно, поскольку именно из Корка вышли предки его матери. Он работал ассистентом Рея Ван Аллена уже четыре года, с тех самых пор, как уволился из флота.

В понедельник утром он приехал в каслскую семейную амбулаторию без четверти восемь, и Нэнси Рамидж, главная медсестра, попросила его сразу съездить на ферму Бергмейеров. По ее словам, Элен Бергмейер перенесла ночью что-то вроде эпилептического припадка. Если Эверетт подтвердит диагноз, ему следует привезти в город на своей машине, чтобы доктор — а он скоро приедет — осмотрел пациентку и решил, нужно ли отправлять ее в больницу на обследование.

В обычный день Эверетт огорчился бы, что его сразу посылают на вызов, да еще так далеко за город, но в такое не по сезону жаркое утро поездка за город казалась как нельзя кстати.

Кроме того, у него еще была трубка.

Усевшись в свой «плимут», он открыл отделение для перчаток и извлек ее оттуда. Это была пеньковая трубка с глубокой и широкой чашечкой. Вырезал ее настоящий мастер; цветы, птицы и виноградные лозы обвивали чашечку причудливым узором, казалось, меняющимся, когда смотришь на него под разными углами. Он оставил трубку в машине не только потому, что курить в кабинете врача запрещалось; еще он не хотел, чтобы ее увидели другие (особенно эта вечно сующая свой нос в чужие дела Нэнси Рамидж). Сначала они захотят узнать, где он ее достал. Потом им станет интересно, сколько он за нее заплатил.

Кроме того, кто-то может позавидовать и захочет украсть...

Он зажал мундштук между зубами и в очередной раз восхитился тем, как замечательно тот устроился там — точно на своем месте. Он опустил на секунду зеркало заднего вида, чтобы посмотреть на себя, и остался вполне доволен своим отражением. На взгляд Франкеля, трубка делала его старше, мудрее, импозантнее на вид. А когда он зажимал мундштук зубами и чашечка задиралась чуть-чуть вверх — ровно настолько, насколько нужно, — он и ощущал себя старше, мудрее и импозантнее.

Он поехал по Мейн-стрит, намереваясь сразу пересечь Тин-бридж, отделяющий городок от предместья, но, подъезжая к «Самому необходимому», замедлил ход. Зеленый тент мелькнул перед ним как рыболовный крючок. Неожиданно он почувствовал необходимость — по сути дела, приказ — остановиться.

Он затормозил, стал было вылезать из машины, но вспомнил, что все еще сжимает в зубах трубку. Он вынул ее изо рта (ощутив мимолетный приступ сожаления), снова запер в отделении для перчаток и вылез из машины. На сей раз он добрался до тротуара, но снова вернулся к «плимуту» и как следует запер все четыре дверцы. С такой прекрасной трубкой надо держать ухо востро. Такую замечательную трубку может попытаться украсть кто угодно... Кто угодно...

Он подошел к магазину и застыл в разочаровании. На дверях висела табличка:

ЗАКРЫТО ПО СЛУЧАЮ ДНЯ КОЛУМБА

Эверетт уже собрался было повернуть назад, когда дверь отворилась. На пороге стоял мистер Гонт; в своем светло-коричневом пиджаке с замшевыми нашивками на локтях и темно-серых брюках он выглядел не менее презентабельно и роскошно, чем трубка Эверетта.

— Заходите, мистер Франкель, — пригласил он, — рад вас видеть.

— Да я тут ехал за город... по одному делу... и вот подумал, что надо бы заглянуть и сказать вам еще раз, как мне нравится моя новая трубка. Я всегда хотел именно такую.

— Знаю, — кивнул мистер Гонг.

— Но я вижу, у вас закрыто, так что не стану вам ме...