Самое необходимое

— Да, по-моему, не больше двадцати зеленых. Но я на прошлой неделе как раз получил охотничью лицензию, и она была там. Еще кредитка — «Мастер-кард». Если не найду этот чертов бумажник, придется звонить в банк и сказать, чтобы аннулировали номер. Но что мне жалко больше всего, так это фотографии. Мама, отец, сестры... Ну, сам понимаешь. Такие вот мелочи.

Но в действительности Джона волновали не снимки его отца и матери или кого-то из сестер; самым главным была фотография, где он был снят с Салли Ратклифф на Фрайбургской ярмарке, примерно за три месяца до того, как Салли порвала с ним ради этого тупоголового Лестера Пратта.

— Ну, — сказал Алан, — они вернутся. Деньги и кредитка — вряд ли, а бумажник с фотографиями скорее всего пришлют домой. Так обычно бывает, Джон, ты ведь сам знаешь.

— Да-а, — вздохнул Джон, — так-то оно так... черт, я все пытаюсь вспомнить, был ли он со мной этим утром, когда я пришел на работу. И никак не могу.

— Ладно, будем надеяться, ты найдешь его. Повесь объявление на доску, хорошо?

— Повешу. И уберу это безобразие.

— Не сомневаюсь, Джон, конечно уберешь. И не вешай носа.

Качая головой, Алан отправился к парковочной стоянке.

3

Маленький серебряный колокольчик над дверью «Самого необходимого» звякнул, и Бабс Миллер, постоянный и неизменный член бридж-клуба на Эш-стрит, с некоторой робостью переступила порог.

— Миссис Миллер! — приветствовал ее Лиланд Гонт, сверяясь с листком бумаги, лежавшим рядом с кассовым аппаратом, и ставя там галочку. — Как хорошо, что вы сумели зайти! И как раз вовремя! Вас, кажется, заинтересовала музыкальная шкатулка, не так ли? Чудесной работы вещица.

— Да, я хотела поговорить с вами насчет нее, — сказала Бабс. — Наверно, она уже продана. — Ей было трудно представить, что такая чудная вещь могла быть не продана. Но при мысли об этом у нее слегка кольнуло сердце. Та мелодия, которую играла шкатулка, — та, которую мистер Гонт, по его словам, никак не мог вспомнить... Ей казалось, она знает, что это за мелодия. Она однажды танцевала под эту мелодию в павильоне Старого сада с капитаном футбольной команды, а позже, в тот же вечер, по собственной воле утратила невинность под волшебной майской луной. Он подарил ей первый и последний оргазм в ее жизни, и все время, пока сладкая судорога сводила тело, мелодия звенела в ушах, вертелась в голове, как раскаленная проволока.

— Нет, она здесь, — сказал мистер Гонт. Он вынул шкатулку из застекленного стенда, где она стояла, скрытая «Поляроидом», и поставил на стол. При виде шкатулки лицо Бабс Миллер просветлело.

— Я уверена, она стбит больше, чем я могу себе позволить, во всяком случае, сразу, — сказала она, — но... Я действительно влюбилась в нее, мистер Гонт, и если только возможно расплатиться по частям... хоть как-то возможно, мистер Гонт, я... я...

Мистер Гонт улыбнулся. Это была особая, довольная улыбка.

— Я думаю, вы напрасно волнуетесь, — сказал он. — Вы будете удивлены тем, насколько умеренная цена у этой милой музыкальной шкатулки, миссис Миллер. Крайне удивлены. Присядьте. И давайте обсудим.

Она села.

Он подошел к ней.

Его глаза завладели ее взглядом.

Мелодия снова зазвучала у нее в ушах.

И Бабс пропала...

4

— Теперь я вспомнила, — сказала Алану Джиллиан Мислабурски. — Это был мальчишка Расков. По-моему, его зовут Вилли. Или, может, Брюс.

Они стояли в ее комнате, где центральное место занимал телевизор «Сони» и гигантское гипсовое распятие в углу за ним. По телику шла опера. Судя по тому, как Иисус закатил под терновым венцом глаза, он, вероятно, предпочел бы балет, подумал Алан. Или «Из зала суда». Миссис Мислабурски предложила Алану чашку кофе, но он отказался.

— Брайан, — сказал он.

— Точно! — воскликнула она.

На ней был все тот же ярко-зеленый фартук, но рыжую метелку волос она этим утром решила привести в порядок: папильотки размером с картонные цилиндрики внутри рулонов туалетной бумаги обрамляли ее голову причудливой короной.

— Вы уверены, миссис Мислабурски?

— Да. Я вспомнила, кто он, сегодня утром, когда встала. Его отец делал алюминиевую обшивку на нашем доме два года назад. Мальчик приходил и помогал ему. Он тогда показался мне очень милым.

— Как по-вашему, что он мог там делать?

— Он сказал, что хотел узнать, не нужно ли им расчищать зимой подъездную дорожку. По-моему, так. Он сказал, что зайдет попозже, когда они не будут ссориться. Бедный мальчишка испугался до смерти, и я его не виню. — Она покачала головой, и папильотки мягко зашуршали. — Мне жаль, что она так умерла... — Джилл Мислабурски понизила голос, — но я рада за Пита. Никто даже представить себе не может, что ему пришлось пережить в браке с этой женщиной. Никто. — Она со значением посмотрела на Христа на стене, а потом снова перевела взгляд на Алана.

— Угу, — произнес Алан. — А вы не заметили еще чего-нибудь, миссис Мислабурски? Чего-нибудь в доме, каких-то звуков или чего-то у мальчика, а?

Она приложила палец к носу и склонила голову набок.