Самое необходимое

— Я знал, что что-то здесь не то, но все никак не мог выкинуть из головы именно эти камни с записками. По времени все действительно в обрез, это да, но в целом я уже готов был принять все как есть. В основном потому, что это кажется вполне в духе Уилмы Джерзик. Ты уверен, что она не пыталась изменить свой почерк? — Он сам не верил в это — сама мысль об инкогнито была уж точно не в стиле Уилмы Джерзик, однако такую возможность следовало предусмотреть.

— Я? Я уверен. Но я не эксперт, и что я думаю, суду неинтересно. Именно поэтому записки на графологической экспертизе.

— Когда этот спец по почеркам пришлет свой доклад?

— Кто знает? Но пока, Алан, поверь мне на слово — это небо и земля. Ничего похожего.

— Что ж, если Уилма этого не делала, то кто-то наверняка хотел, чтобы Нетти решила, что это сделала Уилма. Но кто? И зачем? Скажи на милость, зачем?

— Не знаю, ковбой, — это твой город. А пока у меня есть для тебя еще две вещи.

— Стреляй. — Алан сунул серебряные доллары обратно в ящик стола, а потом соорудил на стене тень высокого худого человека в цилиндре, марширующего от шкафа к окну. На обратном пути цилиндр превратился в тросточку.

— Кто бы там ни убил собаку, он оставил кровавые отпечатки пальцев на ручке с внутренней стороны входной двери Нетти — это хит номер один.

— Жаркое дело!

— Боюсь, в лучшем случае лишь тепленькое. Они смазанные. Видимо, подозреваемый оставил их, хватаясь за ручку уже на выходе.

— Что, совсем никуда не годятся?

— Мы соскребли несколько фрагментов, которые могут пригодиться, хотя вряд ли они сгодятся для суда. Я послал их в ФБР — кудесникам-по-пальчикам — в Виргинию. Они там научились делать чудеса в смысле восстановления по кусочкам. Однако процесс у них течет медленней, чем холодная патока, — наверно, пройдет неделя, а то и дней десять, пока придет ответ, — но пока что я сравнил эти кусочки с отпечатками дамочки Джерзик, которые мне прислали от нашего заботливого медицинского эксперта вчера вечером.

— Ничего похожего?

— Ну точно как с почерком. Алан, я сравнивал кусочки с целиковыми, и, вздумай я опираться в суде на что-то подобное, защита прогрызла бы мне вторую дырку в заднице. Но поскольку у нас с тобой, так сказать, приватная беседа, то — да, ничего похожего. Прежде всего размер. У Уилмы Джерзик маленькие ладони. Кусочки же явно принадлежат кому-то с большими руками. Даже со скидкой на смазанность — руки чертовски здоровые.

— Мужские отпечатки?

— Уверен. Но опять-таки это никогда не пройдет в суде.

— Да кого это колышет? — На стене неожиданно появилась тень маяка, которая тут же превратилась в пирамиду. Пирамида раскрылась как цветок и стала гусем, летящим в лучах солнца. Алан попытался представить себе лицо человека — не Уилмы Джерзик, а некоего мужчины, — зашедшего в дом Нетти, когда ее не было в воскресенье утром. Человека, который убил Рейдера штопором и навесил это убийство на Уилму. Он изо всех сил пытался представить себе его лицо, но видел одни лишь тени. — Генри, кто вообще захотел бы совершить подобное, кроме Уилмы?

— Я не знаю. Но думаю, мы могли бы заполучить свидетеля эпизода с камнями.

— Что?! Кто это?

— Мальчишка. Женщина, живущая по соседству с Джерзиками, слышала шум и вышла посмотреть, что там происходит. Она сказала, что, быть может, «эта сука» — ее собственное выражение — в конце концов окончательно рехнулась и выбросила своего мужа из окна. Она увидела испуганного мальчишку, катившего на велосипеде от их дома. Она спросила его, что случилось. Он сказал, что, наверно, мистер и миссис Джерзик ссорятся или дерутся. Ну и она тоже так решила, а поскольку шум к тому времени прекратился, она выкинула это из головы.

— Это, должно быть, Джиллиан Мислабурски, — сказал Алан. — Дом с другой стороны от Джерзиков пустует — он выставлен на продажу.

— Ага. Джиллиан Мисла-как-ее-там-ски. Так у меня и записано.

— Что за мальчишка?

— Не знаю. Она его узнала, но не помнит имени. Впрочем, она говорит, что он живет по соседству — может быть, с правой стороны того же квартала. Мы его отыщем.

— Сколько ему лет?

— Она говорит, между одиннадцатью и четырнадцатью.

— Генри? Будь другом, дай мне его найти. Сделаешь?

— Ага, — тут же сказал Генри, и Алан успокоился. — Я вообще не понимаю, почему мы должны вести это расследование, если преступление произошло прямо в центре округа. И в Портленде, и в Бангоре сами жарят свою рыбку, так чем хуже Касл-Рок? Господи, я даже не знал, как правильно произнести имя этой женщины, пока ты не сказал вслух.

— В Роке много поляков, — рассеянно пробормотал Алан. Он оторвал от блокнота с квитанциями о штрафе за нарушение дорожного движения розовый листок и нацарапал на обратной стороне: «Джилл Мислабурски и мальчик, 11—14».

— Если парнишку отыщут мои ребята, он увидит перед собой трех здоровенных патрульных штата и так испугается, что у него вообще все вылетит из головы, — сказал Генри. — А тебя он наверняка знает — ты ведь заходишь иногда в школы?