Самое необходимое

Потом он побрел через комнату в кабинет, потирая на ходу руку и плечо. Звяканье цепочки наручников сводило его с ума. Он открыл дверь кладовки, рухнул на колени, заполз под висящую спереди одежду и вытащил коробку с изображенными на крышке иноходцами. На карачках выполз задом из кладовки (цепь наручников зацепилась за туфлю Миртл, и он зашвырнул ее обратно с мрачным проклятием), водрузил коробку на свой письменный стол и уселся перед ней. Вместо возбуждения он ощущал лишь печаль. «Выигрышный билетик» был чудесен, это верно, но что толку от него сейчас? Какая разница, вернет он деньги или нет? Он убил свою жену. Она этого, несомненно, заслуживала, но Они посмотрят на это иначе. Они с радостью запрут его в самый глубокий и темный колодец Шоушэнкской тюрьмы, какой только отыщут, и выбросят ключ на помойку.

Он увидел, что оставил большие кровавые следы на коробке, и оглядел себя снизу доверху. В первый раз за все это время он заметил, что весь вымазан кровью. Его руки выглядели так, словно принадлежали мяснику с чикагской бойни. Депрессия снова захлестнула его мягкой и темной волной. Они одолели его... Что ж, ладно. И все-таки он убежит от Них. Все равно он оставит Их с носом.

Он встал, чувствуя смертельную усталость во всем теле, и медленно побрел наверх, раздеваясь по дороге — туфли скинул в комнате, брюки — у подножия лестницы, а на середине лестницы присел, чтобы стянуть носки. Даже носки были в крови. Труднее всего пришлось с рубашкой; стаскивать рубашку в наручнике дьявольски тяжело.

Двадцать минут спустя после убийства жены Зануда забрался в душ. Его вполне можно было схватить и привезти в участок в течение этого времени, но... На Мейн-стрит продолжалась смена власти, в конторе шерифа царил полный бардак, и местонахождение Дэнфорта Китона, Зануды, мало кого интересовало.

Насухо вытершись, он натянул чистую пару брюк и майку — возиться с длинными рукавами у него просто не было сил — и вернулся в свой кабинет.

Зануда сел в кресло и снова взглянул на «Выигрышный билетик» в надежде, что его депрессия окажется лишь временным, призрачным явлением и вернется хоть часть прежней радости. Но картинка на коробке, казалось, выцвела и потускнела. Лишь ярко сверкали пятна крови Миртл на крупах лошадок.

Он снял крышку, заглянул внутрь и... застыл в шоке, когда увидел, что крошечные жестяные лошадки грустно понурили головки. Краска на них тоже поблекла. Обломанный кусок пружины торчал из отверстия, куда вставлялся заводной ключик.

«Кто-то побывал здесь! — закричал голос в его мозгу. — Кто-то сломал ее! Кто-то из Них! Мало было уничтожить меня! Им захотелось уничтожить и мою игру!»

Но более глубокий голос — быть может, голос угасающего разума — прошептал, что это неправда. «Она была такой с самого начала, — шепнул этот голосок, — ты просто этого не видел».

Он вернулся в кладовку, чтобы в конце концов извлечь оттуда револьвер. Настало время воспользоваться им. Он шарил вслепую, пытаясь нащупать его, когда раздался телефонный звонок. Зануда очень медленно подошел к телефону и поднял трубку, прекрасно зная, кто звонит. Он не ошибся.

2

— Привет, Дэн, — сказал мистер Гонт. — Как у вас дела в этот чудесный вечерок?

— Кошмарно, — угрюмо буркнул Зануда. — Все полетело к чертям собачьим. Я собираюсь покончить с собой.

— Вот как? — В голосе мистера Гонта прозвучало откровенное разочарование.

— Все кончено. Даже игра, которую вы мне продали, поломалась.

— О, я сильно сомневаюсь в этом, — довольно резко произнес мистер Гонт. — Я очень тщательно проверяю все свои товары, мистер Китон. Очень тщательно. Почему бы вам не взглянуть на нее еще раз?

Зануда взглянул, и то, что он увидел, поразило его до глубины души. Лошадки выпрямились на своих стерженьках, сверкая свежей краской. Даже в их глазах, казалось, зажглись огоньки. Крошечные беговые дорожки блестели зеленью. Ипподром шикарно выглядит, подумал он мечтательно и перевел взгляд на крышку.

То ли его раньше подвели глаза, то ли краски на крышке коробки каким-то чудесным образом восстановились за несколько секунд после телефонного звонка. Теперь кровь Миртл была едва заметна — она высыхала прямо на глазах и становилась бледно-розовой.

— О Боже, — прошептал он.

— Ну, — спросил мистер Гонт. — Ну как, Дэн? Я ошибался? Если так, то вам придется отложить ваше самоубийство по меньшей мере на столько, чтобы успеть вернуть мне вашу покупку для полной ее замены. Я отвечаю за свой товар. Видите ли, это мой долг. Я обязан блюсти свою репутацию, и этого правила я придерживаюсь очень строго — в мире, где миллиарды Их и всего лишь один я.

— Нет... Нет! — воскликнул Зануда. — Она... она прекрасна!

— Значит, это вы были ие в себе?

— Я... Да, наверно.

— Вы признаете, что были не в себе?

— Я... Да.