Самое сильное (СИ)

- Вот так встреча! – тамплиер явно преувеличивал свою радость, с глумливым выражением лица подходя к Осберту. – Да никак это достойнейший и благороднейший сэр Осберт ле Дюк, один из победителей вчерашнего турнира, соратник и паж самого Ричарда Да-и-Нет! – при звуках прозвища действующего монарха “копьё” зашлось дурашливым хохотом. – С каких это пор ваше христианнейшее добродетельство путешествует с послушницей в плаще иоаннитов? После Палестины я был уверен,что ваша светлость питает нелюбовь к представителям всех рыцарских орденов. Видимо, по отношению к их представительницам ты не столь щепетилен!

Сэр Осберт поднял голову и попытался сфокусировать взгляд на том, кто к нему обратился.

- Сэр Амори де Сен Клер – простонал он, с ненавистью вглядываясь в лицо говорившего. – Выполз из своей грязной тамплиерской норы? Что ж, это в твоём стиле, насмехаться над безоружным. Я в твоей власти, пока не приду в себя, но отпусти хотя бы этих людей, они не сделали вам с сэром Этьеном ничего плохого, да и удерживать их помимо их воли незаконно.

Брови храмовника и его спутника синхронно поползли вверх в притворном удивлении.

- Отпустить кого? Этого борова, Томаса из Рокингема, дочку которого сэр Этьен лично выдернул из рук грязного местного мужика, собиравшегося проверить, не тронута ли она? Или послушницу, которая, не думая о своем благополучии, пыталась убедиться, что ты ещё жив? Приди в себя, Осберт, мы отогнали эту славную компанию в зелёных куртках, но они вернутся. Такие шакалы никогда не откажутся от ясных очей, алых губ и всей этой мишуры, а ещё меньше шанс на то, что они откажутся от своей, как они считают, законной добычи.

- Сударь! – Томас, наконец, нашел в себе силы отойти от испуганно вцепившейся в него дочери и приблизиться к грозному сэру Амори. – Я премного благодарен вам, благородные господа, за неоценимую помощь и вашу защиту меня и моих людей от разбойников. Могу ли я рассчитывать на то, что вы с вашим отрядом проводите нас и будете моими гостями в моем же поместье? Я обещаю, никто из вас и ваших людей не будет ни в чем нуждаться в Рокингеме, до которого не более полудня пути!

- Сэр Томас – саркастический тон его собеседника подтвердил худшие подозрения несчастного землевладельца, – не далее как минуту назад я при вас упомянул тот факт, что нам нужно с наибольшей скоростью удалиться от этого места. Nom de deiu, Джослин, Альбин, Фалько! Собрать всё мало-мальски ценное. Луи, Рикман – впрягайте лошадей в носилки. Шевелитесь, паршивцы, я хочу к рассвету уже добраться до Паэнгарда. Сэр Осберт – с издевательской вежливостью обратился он к рыцарю, – не будет ли любезен верный – он выделил это слово с каким-то особым смаком – вассал его величества, занять, наконец, подходящее для него место в женских носилках? Ибо я не задержусь даже на минуту, потребную для того, чтоб ты сел в седло, разве что привяжу тебя к крупу коня последнего из своих пажей!

- Быстрее, и не слишком шумите, ленивые задницы! – поддержал соратника сэр Этьен, до этого молчавший.

Он приблизился к испуганной Мабель, и невзирая на ее слабое сопротивление, усадил ее на коня впереди себя. Девушка стиснула зубы, чтоб не разрыдаться. Ясно было, что романтические мечты о прекрасном и благородном воине, который спасёт её, а после на благородном скакуне умчит в страну эльфов и розовых единорогов, несколько утратили связь с реальностью. Она со страданием во взоре обернулась к отцу, которого надёжно связали и посадили позади одного из пажей. Так же связали и служанку, участь которой отличалась от участи остальных слуг лишь тем, что копейщик, которому она досталась, откровенно ухмылялся и тискал несчастную, будто курицу перед ощипыванием.

Впрочем, сэр Этьен, несмотря на насмешливое выражение лица, обращался с девушкой максимально вежливо, даже пытаясь развлечь ее подобием галантной беседы.

Хамона тоже связали и посадили верхом, оставив, впрочем, шуту лютню, но пригрозив ему разбить её, при попытке издать любой громкий звук. Сэр Осберт кое-как дотащился до носилок и не без помощи Доминики, почти упал в них. Она была благодарна уже тому, что ей позволили остаться с ним, хоть и плохо представляла себе их дальнейшую участь. Впрочем, тяжёлые условия последних лет закалили её, а природное жизнелюбие и оптимизм не позволяли девушке окончательно пасть духом.

Отряд двинулся в сторону замка Паэнгард, даже не позаботившись о своих и чужих убитых, оставляя их тела на поживу местных “санитаров леса”.

Однако за то короткое время, прошедшее между окончанием битвы и отправкой “копья” и пленников, расторопные слуги и наемники прибрали все, имевшего хоть малую ценность, и перевязали своих раненных. По просьбе Доминики, ей даже вернули ее сумку с бинтами и лекарственными травами и бальзамами.

Ехали быстро и почти молча, разве что изредка перекликаясь между собой. Лошади тихо похрапывали, да и кое-кто из пленников тоже – сказалась усталость и треволнения дня.