Самое ужасное путешествие

У бедного капитана Скотта теперь новые волнения. Дело в том, что наша зимовочная база – с лошадьми, складами, моторными санями – расположенана низком берегу, едва ли метрах в двадцати от воды, а дом стоит на высоте менее двух метров над уровнем моря; как же на них отразился шторм? Ответить на этот вопрос можно было, только сходив на мыс Эванс. Он же, хотя и виднелся в смутном далеке, был для нас, пока не замерзнет море, так же недосягаем, как Новая Зеландия. Капитан Скотт подумывает о том, чтобы попытаться выйти на отрог Эребуса, но с нашей стороны это почти невозможно – слишком густо он изрезан трещинами. Вот с другой стороны партия профессора Дейвида поднялась, не встретив на пути ни единой трещины. Капитан Скотт мужественно сносит все неудачи. Мы часто гуляем вместе, и он иногда заговаривает со мной о планах на следующий сезон. К своим потерям он относится очень философски и никого из нас ни в чем не винит».

На этом заканчивается та часть письма Боуэрса, которая посвящена происшедшему инциденту.[74] Крин впоследствии рассказывал мне, как он добирался до Барьера. Сначала он пошел к Гэпу, выбирая самый безопасный путь по льду, но был вынужден вернуться и направиться к острову Уайт, перепрыгивая со льдины на льдину. «Я вел себя очень шустро, – говорил Крин. – Еще бы! Вокруг меня в этот день кишмя кишели не только пингвины и тюлени, но и косатки».

У Крина была с собой лыжная палка, и «она оказалась прекрасным подспорьем при переправе по льдинам. Наконец я оказался на льдине с бугорком, вроде той, на которой сидели вы. Она очень близко подходила к Барьеру, даже касалась его, хотя только одним углом. Я, значит, выдолбил палкой в стенке Барьера углубление для упора ноги, поставил в него одну ногу, и, опираясь другой на льдину, палкой оттолкнулся от бугра и перепрыгнул на Барьер выше упора для ноги. Место было ужасное, но я подумал, что лучшего мне не найти.

Я пошел прямо к Безопасному лагерю, но они меня оттуда, очевидно, заприметили, потому что Гран, да, кажется, именно Гран, на лыжах вышел навстречу. Скотт, Уилсон и Отс встретили меня задолго до лагеря. Я объяснил, что случилось. Скотт встревожился, но не произнес ни единого слова упрека, а велел Отсу пойти в дом, разжечь примус и накормить меня».

Следует рассказать поподробнее о поведении сотен китов, резвившихся в полосах открытой воды между обломками льда и оторвавшимися айсбергами. Большинство из них безусловно были косатки (Orca qladiator); они во множестве плавали туда-сюда, издавая рев и с шумом выпуская воздух; время от времени они каким-то непостижимым образом высовывались из воды и заглядывали на льдину, опираясь передней частью огромного черно-желтого туловища о ее край. Мы с пони притягивали их к себе, как магнит, и ясно было, что стоит кому-нибудь упасть в воду – и он будет вмиг сожран заживо.

Но я точно помню, что не все киты были косатки, я видел и бутылконосых дельфинов. Это особенно врезалось мне в память в один из наиболее драматических моментов того дня.