Самолет улетит без меня

Как я скучала по дому! Рыдала ночами в подушку и мечтала, как все будет прекрасно дома. Приехала – а тут еще хуже.

Тут холодно, голодно и темно, мама на заработках в Турции, дед совсем выжил из ума, старшая сестра вся обвешана заботами со своими детьми, младшая сестра превратилась в Золушку и безропотно обслуживает деда и брата, и тут я свалилась с ясного неба им на голову.

Они небось думали – слава тебе, Господи, пристроили эту дурочку, может, теперь она нам поможет, а вместо этого я прибыла с одной сумкой – в сердцах ничего не взяла оттуда, что мне свекровь покупала. Сама заработаю!

Кузина, завистливая старая дева, тут же прискакала с вопросом: за что меня выкинули из семьи? Небось дом не убирала, посуду не мыла и налево ходила? Я устроила ей вырванные годы – она забыла, что меня лучше не нервировать, я из себя выхожу и обратно зайти не могу.

Корова толстомордая.

Сестра-Золушка плакала и ходила за мной с валерьянкой, пока я все в доме не опрокинула. Ну да, у меня точно с головой не так, полночи потом колотило, так что мне делать? Пусть не трогают, и я буду мирная.

Дедуля меня поддержал и за стул взялся, но кузина убежала, пока цела.

Лучше бы я действительно что-то плохое сделала – по крайней мере страдала бы не за хрен собачий. Но я просто не нравилась свекрови, а я же дура – не вижу никаких подвохов. Мне под нос положи – я не пойму. Это только сейчас я понимаю, как она хитро мне расставила ловушки: сплавила домой, а внучку оставила себе – игрушку на старость.

В этом городе зимой никому мои песни не нужны, вся жизнь летом. Уехала в столицу, пришла жить к подруге Булке – той самой, что центнер весит.

Булка спит рядом, занимая почти всю кровать. Она весит уже даже больше центнера, и из-за этого от нее сбежал муж – аж за границу. У Булки есть ребенок, мальчик, но пусть только кто-то попробует у нее отобрать этого мальчика – задавит, как блошку, это же не я, тютя.

– Пива принеси, – хриплый бас Булки каждый раз заставляет меня вздрагивать.

– Ты так сопьешься, – на всякий случай пытаюсь быть правильной, на что Булка хмуро огрызается, что это не мое дело.

Она вчера профукала кучу денег на выпивку для своих новых светских друзей. Мне ясно, что они просто ее используют, а за спиной высмеивают, но она ничего не понимает и покупает их дружбу.

– Горячей воды опять нет? – спрашивает Булка, перевернувшись в кровати, как кит. – Чтоб они сдохли, заразы!

– Счет уже два дня лежит, – напоминаю на всякий случай, лучше бы я этого не делала. Поэтому быстренько собираюсь и иду мыться к своим родственникам.

Кажется странным, да? Есть родня, а я живу у подруги. Притом родня самая любимая – кузены моей матери, они совсем другие, не строгие и не сплетники, а жены у них – вообще улет. Мои классные тетушки! Такие умные, что рядом постоять – уже наука.

Жила у них, когда училась в музыкальном колледже, и эти два года дали мне больше, чем любая школа.

Каждый день они пьют кофе и курят на балконе, обсуждают всякие вещи между собой, я затыкаюсь и молчу: они выпаливают какие-то имена и названия, которые я даже толком не разберу! Иногда они спорят об этих самых непонятных вещах, а я варю им кофе по новой и слушаю.

Нет, я безнадежна. Ничего в эту пустую тыкву не влезет. Они подшучивают надо мной, но это совсем необидно – я для них как еще один ребенок, непутевый, но любимый. Пока с ними жила, они меня наставляли по всем направлениям, и особенно – что не надо встречаться с первыми попавшимися парнями, прикрывали меня перед мамой, я не очень-то слушалась, но понимала, что они во всем правы.

Но они умные, им все легко дается. А мне чем было взять?!

Неприятно думать, что они увидят меня проигравшей, и потому живу у Булки – она, хоть и стала знаменитой после дуэта с рэпером – отлично придумала этого рэпера! – все равно неудачница. Как и я.

Но скрывай не скрывай, теперь мне в самом деле нужна помощь. Совсем не могу придумать, как дальше жить.

Муж только шлет слезоточивые эсэмэски про то, как ему без меня плохо. Лучше бы денег прислал, придурок. Но денег у него нет, а отец не даст. Мне, может быть, дал бы, свекор у меня добрый. Но не хочу у него просить. Зачем тогда хорохорилась и угрожала, что карьеру сделаю и стану звездой?

Все это я кое-как рассказала теткам. Замолчала. Понурилась.

Старшая тетка, вечно с книгой в прокуренных пальцах, смотрит насмешливо, спрашивает:

– Давай сформулируй – ты чего хочешь-то сама?

Чего я хочу?

Хочу свой дом, где я хозяйка.

Хочу в этом доме жить со своим ребенком – и если муж исправится, то пусть будет и муж.

Хочу петь на сцене, хочу, чтобы меня показывали по телевизору, чтобы на улице узнавали и просили автограф – ненавижу писать, но так и быть, сделаю!

Хочу не считать денег, чтобы свекровь попросила прощения, чтобы писать песни, которые захотят петь все.

– Нормально, – одобрила тетка, отхлебнув кофе. – Ты зачем ребенка этим кровососам оставила, дура?