Самолеты (ЛП)

Им не стареть. Лишь мы считаем годы,

А время больше не коснется их.

В закатный час, в рассветный миг природы

Мы будем мертвых помнить, как живых.

Лоуренс Биньон, «Павшим»

Самолет пролетел над Хэнбери-стрит, над домом из красного кирпича с синей дверью и серебряным дверным молоточком. Сквозь стены проник низкий, рокочущий шум. Из-за неожиданного звука один мужчина впервые за час оторвался от газеты, другой нахмурился и сделал радиоприемник погромче.

— Это бомбардировщик Армстронг Уитворт Уитли, — пробормотал Майкрофт, возвращаясь к чтению.

— Это точно бомбардировщик, — ответил Грегори, отключая приемник и ложась на спину на красный ковер. — Но не уверен, что это был именно Армстронг Уитворт.

— Сейчас за ним последуют и другие, — сообщил ему Майкрофт. — Подожди секунд пятьдесят.

Грегори нахмурился и встал, поправляя галстук, а затем направился к окну. Он приоткрыл его еще немного и высунулся посмотреть на безоблачное голубое небо.

Он слушал, как часы на руке отмеряют секунды. Почти как по команде над домом пролетел еще один самолет, выше, чем первый. Тише.

— Армстронг Уитворт, — признал свое поражение Грегори, изучив машину, и закрыл окно. — Так значит, полагаю, я проиграл и должен заварить чай.

Майкрофт глянул на него с торжествующей улыбкой.

— Если не возражаешь.

Грегори прислонился к подоконнику, продолжая выглядывать в окно на улицу.

— На этой неделе было очень шумно, — заметил он. — Они к чему-то готовятся?

— Я не в праве говорить об этом.

— Значит, да, — сказал Грегори с полуулыбкой. — Хорошо. Я устал ждать неизвестно чего. Уверен, что, если мы одержим победу в небе, тогда все встанет на свои места.

— Твой оптимизм неуместен, — сказал ему Майкрофт, переворачивая страницу газеты.

Грегори закатил глаза.

— По крайней мере, у меня есть оптимизм.

Майкрофт опустил газету, посмотрев поверх нее на своего партнера.

— Включи радио, — попросил он. — По Би-би-си сегодня днем должны повторять отрывки из речи мистера Черчилля.

Грегори кивнул и снова встал на колени перед приемником. Он покрутил ручки, подождав, пока не стихли помехи и ясный голос диктора Британской радиовещательной корпорации не начал говорить.

— Эту речь он произнес сегодня перед Парламентом, — сказал диктор.

Последовало несколько секунд тишины, а потом раздался голос мистера Черчилля, громкий и чистый:

— То, что генерал Вейган называл битвой за Францию, окончено, — говорил он. — Со дня на день начнется битва за Англию. От исхода этого сражения зависит судьба христианской цивилизации. От этого зависит наша собственная британская жизнь и длительная непрерывность наших учреждений и нашей Империи.

Если мы потерпим поражение, весь мир, включая Соединенные Штаты, включая все, что мы знаем и любим, погрузится в бездну нового Темного века, который лучи извращенной науки сделают более губительным и, возможно, более длительным. Поэтому соберемся с духом для выполнения нашего долга и будем держаться так, что если Британская империя и Британское Содружество просуществуют тысячу лет, то и тогда, через тысячу лет, люди скажут: «Это был их звездный час» [1].

— Это был их звездный час? — повторил Майкрофт, хмурясь. — Уж у него должно быть достаточно ума, чтобы не говорить о войне с легкостью. Он совершал экскурсии в «ничейные земли», так же, как и слишком много других людей.

Грегори поднял голову и посмотрел на Майкрофта. Тот редко говорил о своей службе офицером во время Великой войны [2]. И, в самом деле, он едва ли об этом вообще упоминал.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Грегори.

— В войне нет «звездного часа», — ответил Майкрофт, закрывая газету. — Он видел все. Уж у него должно быть достаточно ума, чтобы не говорить подобные вещи.

Грегори встал и собрал чашки и блюдца.

— Это значит, что мы будем помнить и отмечать это время, — сказал он. — Это значит, мы признаем их вклад.

— Если победим.

— Когда победим, — поправил его Грегори с улыбкой. Он отнес чашки и блюдца на кухню и принялся кипятить воду.

Грегори снова взглянул на потолок, когда над домом пролетел еще один самолет. Он вернулся в гостиную и тихо сказал:

— Бомбардировщик Хендли Пейдж Пемпден.

Майкрофт одарил его полуулыбкой.

— Да, — сказал он. — Ты делаешь успехи.

— Возможно, на следующей неделе все время заваривать чай будешь ты.

— Это маловероятно, — ответил Майкрофт, глаза его искрились весельем. — Однако приятно видеть, что твой оптимизм простирается во все сферы жизни.

Грегори рассмеялся, прошел за кресло Майкрофта и легко коснулся его плеч кончиками пальцев. Он погладил ткань жилета, а потом принялся потирать плечи Майкрофта сквозь ткань, улыбаясь тому, как его партнер на глазах стал расслабляться.

— Не так уж много в моей жизни поводов для жалоб, — сказал Грегори. — Все, кто мне дорог, в безопасности. Мы с тобой вместе. Я не позволю этой войне разделить нас, как было двадцать лет назад.

— Ты был знаком со мной всего восемь месяцев, прежде чем я отправился на фронт, — напомнил ему Майкрофт.

— Я писал тебе каждую неделю, — сказал Грегори.

— Я никогда не получал твоих писем.

— Я никогда их не отправлял.