Самолеты (ЛП)

— Нет, — прошептал он. Майкрофт только вернулся домой, когда Грегори уходил на работу, и он знал, он просто знал… — Нет, — повторил он, — пожалуйста, Господи, нет.

— Грегори, — раздался голос позади него.

Он обернулся и только сейчас увидел своего партнера: тот шел от задней двери черной машины.

Грегори сглотнул, позволив себе неверяще выдохнуть.

— Майкрофт, — прошептал он, медленно идя навстречу мужчине. Больше всего на свете он хотел обнять и поцеловать его и погибал от того, что не мог этого сделать.

Майкрофт тайком, всего лишь на долю секунды, сжал руку Грегори, когда они оба обернулись посмотреть на руины дома.

— Садись в машину, — прошептал Майкрофт.

Грегори только кивнул, чувствуя, будто сердце в груди разбивается на кусочки. Они прожили здесь больше четырнадцати лет, в этом доме с двумя спальнями, с синей дверью и серебряным дверным молоточком. Книги Майкрофта, их военные медали, тревожные рисунки Майкрофта — все было уничтожено.

Он сел на заднее сиденье и уронил голову на руки.

Майкрофт сидел подле него, рядом, но слишком далеко, с газетой на коленях, пока их везли в Уайтхолл. В здании было тихо и безмолвно, и Майкрофт провел Грегори в свой кабинет.

Грегори был здесь лишь однажды. Секретарь Майкрофта, Антея, моментально оглядела вошедших и явно удивилась появлению обоих.

— Я принесу поднос с напитками, — сказала она.

Майкрофт кивнул ей.

— Спасибо, моя дорогая. А потом, пожалуйста, идите домой.

Майкрофт открыл дверь из темного дерева, ведущую в его кабинет, они вошли, и он тут же закрыл ее.

— Майкрофт, — прошептал Грегори.

— Я знаю, — ответил он мягко. Грегори протянул к нему руки, но Майкрофт покачал головой. — Когда Антея принесет поднос.

— Это был наш дом, — сказал Грегори, отчаянно желая прикоснуться к Майкрофту.

— Это был всего лишь дом. Есть и другие.

— Я думал, ты… — Грегори не договорил. «Погиб».

— Нет.

— Повезло.

— Да, повезло, — согласился Майкрофт.

Грегори погрузился в кожаное кресло, а Майкрофт встал у книжного шкафа. Антея внесла поднос с чаем и вышла, кивнув им обоим на прощание. Майкрофт запер за ней дверь.

Наконец он подошел к Грегори, встал на колени перед креслом и сжал ладони партнера в своих.

— Наш дом, — снова прошептал Грегори.

— Ты — мой дом, — сказал Майкрофт, заглядывая ему в глаза. — Где ты, там и я. Кирпичи и обои ничего не значат.

— Твои картины.

— Еще нарисую, — тихо проговорил Майкрофт.

Грегори наклонился и прижался лбом ко лбу Майкрофта. Впервые с начала войны он чувствовал себя таким неуверенным. Из-за того, что они вступают в какую-то ужасающую неизвестность. Из-за того, что поражение страны возможно. Из-за того, что поражение это может быть весьма вероятным.

— Не думай так, — сказал Майкрофт, будто прочел его мысли. — Не сейчас. Хотя бы один из нас должен верить.

— Как же я могу?

Майкрофт встал и крепко поцеловал Грегори.

— Потому что я жив, и ты жив. И никакая немецкая бомба нас не уничтожит. Может быть, нашего дома и нет больше, но не мы первые и не мы последние, кто прошел через это. Будь со мной. И я буду с тобой.

— Солги мне? — попросил Грегори.

— Мы победим в войне, — сказал Майкрофт. — Очень скоро. И самолеты перестанут летать.

— «Очень скоро» — недостаточно скоро.

— Мой любимый… — прошептал Майкрофт и снова поцеловал Грегори.

Ладонями они шарили по коже друг друга, а поцелуи их, между тем, из нежных и полных любви превратились в жадные и отчаянные. Пусть ковер и был грубым, пусть от него на бледной коже появлялись красные следы и ссадины, они едва ли это замечали. Ногти впивались в плоть, оставляя маленькие следы-полукружия, а на обычно скрытых под одеждой бедрах проступали синяки от засосов.

Комнату наполнило рваное дыхание, пока Грегори и Майкрофт сражались за близость и облегчение. Шум самолетов превратился лишь в фон, а затем и вовсе умолк, когда они вместе достигли головокружительного крещендо.

Грегори выдохнул слова любви партнеру, и только когда Майкрофт принялся осушать поцелуями его слезы, понял, что те вообще были.

Опустошенные, они лежали на полу и курили.

***

Они нашли новый дом, пусть он и был меньше предыдущего. Художественные принадлежности Майкрофта пополнялись за счет повседневных предметов обихода, а его манера письма стала еще более сюрреалистичной и мрачной. Грегори по-прежнему развешивал его картины, привнося в их дом некое подобие жизни.

Майкрофт по-прежнему подолгу задерживался на работе.

Их игры с угадыванием видов самолетов были, казалось, так давно. Иногда Грегори чувствовал себя так, будто едва может дышать, пригвожденный к земле страхом и тревогой.

Лежа рядом с Майкрофтом в их новой кровати, прислушиваясь к гудению самолетов над домом, он закрывал глаза и воображал, что они в поезде, едут в какое-то незнакомое, безмятежное место.

***

— Война заканчивается, — вдруг сказал однажды Майкрофт за ужином.

Грег сузил глаза.

— Не корми меня ложными надеждами, — ответил он. — Не думаю, что мой желудок в силах их переварить.

***

Ровно через две недели повсюду были флаги Соединенного Королевства, а люди танцевали на улицах.