Самопревосхождение

Наша пьеса начиналась с того момента, когда герою (Марку) становилось ясно, что он, помимо своего желания и не очень понятным образом, вместе с превосходно оборудованной лабораторией и некоторыми другими сотрудниками, – оказался в закрытой зоне, вокруг которой круглосуточно дежурили специально обученные охранники, а из окон надёжно выстроенного здания, насколько мог охватить глаз, расстилалась абсолютно безлюдная пустыня. Через несколько месяцев работы в таком максимально изолированном от мира месте Марк, без всякого притворства, заболел и, опять же не по своей воле, был препровождён в одиночную больничную палату, также очень современно и комфортно оборудованную. Ему даже был поставлен предварительный диагноз. Если перевести его на простой человеческий язык, то получится примерно следующее: «глубокая депрессия на фоне сильнейшей вегето-сосудистой дистонии (ВСД) с потерей трудоспособности по заявленной в договоре профессии».

– 

Я старался делать подробные записи наших разговоров с Захарией, главным образом тех, которые впоследствии могли войти в том или ином виде в пьесу. Приведу одну из них, напрямую связанную с Саймоном Греем, когда он уже начал активно интересоваться судьбой Марка Коляды.

…

В помещении, оформленном официально, сидели двое мужчин. Один – высокий, седой, подчёркнуто строго одетый и гладко выбритый, выглядел внешне спокойным и одновременно очень усталым. Другой, довольно молодой человек с военной выправкой, но тоже в штатском костюме, был явно напряжён и растерян, хотя стремился всеми силами скрыть своё состояние. Оба говорили по-английски, но старший, судя по выговору и манере держаться, скорее всего, был британцем, а молодой, видимо, совсем недавно приехал с другого континента. Седой говорил медленно, растягивая слова:

—

Мы не можем терять, – неважно, по каким причинам, – подконтрольных нам учёных. Слишком дорого нам стоило их привлечь и… содержать.

Молодой человек отвечал быстро, нервно проглатывая окончания: – Сейчас он болен. А если вдруг… возникнут осложнения?

Вплоть до…

—

Вы имеете в виду?..

—

Это крайний случай.

Оба собеседника привычно использовали язык недоговорённости, не называя вещи своими языками. Молодой человек продолжал:

—

Но если он найдёт способ заявить о себе… своим прежним партнёрам или перейдёт в конкурирующую фирму?

Младший пытался что-то прочитать на лице старшего, однако, взгляд и мимика седого человека ничего не отражали. Он только слегка погладил свой подбородок и спокойно сказал:

—

Ещё раз повторите, пожалуйста, его рабочую характеристику.

Молодой человек быстро раскрыл папку и стал чётко говорить, лишь изредка в неё заглядывая:

—

Наш… подопечный всегда работал самостоятельно и за прошедшие годы (ещё до поступления к нам) добился огромных успехов. С нами он работает 2 года и 9 месяцев. В течение первых полутора лет всё шло так же, как и раньше, то есть очень продуктивно. Однако, с тех пор, как лаборатория была переведена… на новое место, ничего примечательного, тем более выдающегося и достойного обсуждения, по крайней мере под его фамилией, не поступало.

Обычная рутинная работа.

—

Почему? – спросил Седой более настойчиво, чем прежде.

—

Мы не знаем. Когда он по-настоящему заболел, врачи зафиксировали «нервный срыв, глубокую депрессию и непреходящие головные боли».

—

Мне придётся повторить свой вопрос, – уже с некоторым раздражением сказал Седой. – Почему? У вас есть хотя бы какие-то предположения, гипотезы? Ведь по прибытии на место назначения его должны были тщательно проверить. Таковы правила, насколько я знаю.

—

Конечно. Результаты были более чем удовлетворительными.

Молодой человек захлопнул папку и прямо посмотрел в глаза Седому:

—

Предположения тоже есть. На нашей научной базе удовлетворяются все, – он подчеркнул голосом последнее слово, – разумные желания и потребности сотрудников. Но…

Молодой человек запнулся, и ему снова пришлось посмотреть в заранее подготовленные записи:

—

«Жизнь в замкнутом пространстве и закрытых сообществах относится к экстремальным ситуациям, – утверждают эксперты адаптационной психологии. – Они оказывают на людей, в том числе, и на проявление их творческих способностей негативное влияние». Человек становится нервным, странным и что особенно удивительно, – заметил молодой человек, прямо глядя на собеседника, – я сам это наблюдал, – нередко начинает думать и даже… мечтать, – но не о привычной прежней жизни, а об… идеальном мире.

Тут говорящий как-то стыдливо усмехнулся и отвёл глаза.

—

Представляете? Хотят разгадать «тайны мироздания»!

Седой чуть поморщился и небрежно махнул рукой:

—

Ну, не все же!

—

Не все, – охотно и на этот раз уверенно согласился молодой человек, – но тот, о котором мы говорим, оказался именно таким. Нам досконально известно, что он стал задумываться о «Добротолюбии и Боге, о Космической Вселенной и Информационном вакууме, о вечной жизни и её смыслах», – молодой человек снова всё это вычитывал из своей папки, – хотя раньше, по нашим сведениям, ничего подобного за ним не наблюдалось.

—

Как вы об этом узнали? – быстро спросил Седой.

—